Вечное пламя. Виктор Бурцев

спине Ивана будто прокатилась волна, кожа покрылась мурашками! Так перед дракой у обезьян встает шерсть дыбом. А человек? Чем он хуже?

      И Лопухин тоже завопил! Бессвязное! Изнутри! Настоящее!

      И кинулся туда, вперед, целясь из «нагана» в того немца, который уже повел черным дулом «шмайсера» в сторону пленных… И сейчас нажмет! Уже нажимает!!!

      Иван утопил курок, понимая, что стрелять на бегу – занятие глупейшее, нелепое!

      «Наган» гавкнул коротко, еще раз, еще.

      Пули бездарно ушли в сторону. А немец дал короткую очередь по пленным и опрокинулся на спину. Мотнулся в воздухе ремень автомата. Это Юра, тот самый тунгус-охотник, лежа на границе леса, спокойно и беспощадно укладывал пулю за пулей по людям, как по картонным мишеням.

      Мотоцикл взревел и тут же захлебнулся. Перелетела через руль горбатая фигура водителя.

      И тут, как взбесившиеся часы, как механизм, отмеряющий каждым движением чью-то смерть, загрохотал пулемет!

      Коротко свистнуло мимо уха. Ивану показалось, что он ощутил даже ветер от пронесшейся пули. Упал бежавший рядом боец.

      Не зная, что делать, Лопухин продолжал нестись вперед, пока пули не начали вспарывать землю у самых его ног.

      Иван рухнул на землю, обхватил голову ладонями. Потом перекатился на спину, прицелился в бронемашину, в едва видимую голову стрелка. Выстрел!

      Мимо.

      Выстрел!

      И пуля, взвизгнув, ушла в небо.

      Воспользовавшийся моментом мотоциклист исчез в пыли дороги.

      И кто-то в белой рубахе бежит к броневику! Прыгает внутрь… Пулемет замолкает…

      Девять убитых, восемь раненых. Пятеро освобожденных пленных. Двести с чем-то слов и девять жизней, которых уже никогда не вернуть…

      Когда Иван забрался внутрь броневика, он увидел залитую кровью белую рубаху пленного и перекошенное лицо пулеметчика. И еще бледные руки, мертвой хваткой вцепившиеся в горло немцу. Наверное, это страшно, когда тебя душит уже мертвый человек.

      С мертвецом невозможно договориться, его нельзя остановить. Его нельзя даже убить.

      – Приготовиться!

      Иван выпрыгнул из броневика и увидел, как двое бойцов переодеваются в немецкую форму. Остальные спешно растаскивали оружие и бежали к дороге.

      – Что там?

      – Танки… – выдохнул какой-то боец. – Танки…

      Из грузовика выволокли два ящика с гранатами.

      – В укрытие! – орал майор Верховцев. – Живее! Живее, ребята!

      Поняв, что добежать до придорожной рощицы уже не успеет, Иван снова нырнул в броневик. Заметался в узком пространстве. Увидел только, как переодетые немцами красноармейцы волокут трупы фашистов на дорогу.

      Сам даже не зная зачем, Иван стащил с убитого пулеметчика каску и китель, нацепил все это и выбрался к пулемету. Чужая, с мертвого тела, одежда неприятно касалась шеи.

      Пулемет был большой, но вполне понятный. Каждая деталь на своем месте. Тут потянуть, тут придержать – и готово…

      Иван развернулся в сторону приближающейся техники и поразился ощущению власти, которое испытывает, наверное, каждый