Кацетница. Дмитрий Аккерман

снова пережить этот шок. Наконец забежал запыхавшийся Петро.

      – Уф. Привет. Что случилось?

      – Понимаешь… я тут подумала. Я хочу уехать к бабушке. В деревню.

      – Ну и что?

      – Ее адрес есть в моем личном деле. А оно лежит у директора в кабинете.

      – Ты чего, ее адрес не знаешь?

      – О боже. Если я убегу – меня по нему найдут. Мне надо украсть мое личное дело.

      – Ага. Понятно.

      Больше всего на свете Оксана боялась, что он скажет: «Это твои дела, тебе надо – ты и кради». Однако Петро немного подумал, потом спросил:

      – Как твоя фамилия-то?

      – Янкович.

      – Хорошо, запомню. Но теперь ты у меня будешь в таком долгу, который не скоро окупишь.

      – Я поняла… Петро.

      – Все, давай, беги отсюда, а то, не дай бог, заметит кто. Да, и еще… ты одна побежишь?

      Оксана задумалась. Она сдружилась с Ольгой, ей было бы очень больно расставаться с ней. С другой стороны, в одиночку было проще скрыться и добраться до деревни, да и бабушке в тяжелое время лишняя нахлебница была не нужна.

      Оксана удивилась, насколько цинично она стала рассуждать, и решительно сказала:

      – Одна.

      – Значит, так. Если придет кто-нибудь от меня – не тяни резину, а быстро делай то, что он скажет. Поняла?

      – Да.

      – Все.

      Прошло два или три дня. Ничего не происходило. Про Свету тоже никто не вспоминал. Директор ходил, как будто ничего не произошло – веселый, наглый. Оксана как-то раз заметила, как Стася опять шла вечером из его комнаты.

      Она уже подумала, что Петро забыл про их разговор, как вдруг как-то посреди ночи она проснулась от того, что кто-то трогает ее за руку. Открыв глаза, она увидела над собой чужое лицо. Хотела вскрикнуть, но чья-то рука крепко зажала ей рот. Приглядевшись, она поняла, что это один из мальчишек, с которыми Петро постоянно ходил в город.

      Мальчишка знаками показал ей, чтобы она вставала. Тихо, чтобы не скрипнула кровать, Оксана села, закрывшись одеялом – она была в панталонах и лифчике. Мальчишка показал ей, чтобы она выходила, и тихо скрылся за дверью.

      Оксана потянулась за платьем, потом поняла, что будет шуршать, когда начнет его одевать. Сунула ноги в тапки, взяла платье, затем задумалась. Если мальчишка сигналил ей, что надо бежать – она окажется на холодной ноябрьской улице, в тонком платье, и быстро замерзнет. Курточки, которые им выдали на зиму, находятся в запертой раздевалке. Значит, нужно что-то придумать.

      «Господи, грех на мне», – решилась наконец она. Взяла в придачу к платью свою блузку, юбку, затем на цыпочках подошла к кровати Стаси. Она помнила, что у Стаси была теплая кофта, которую она чудом сберегла в тюрьме. Пригляделась. Кофта висела на спинке кровати. Оксана тихонько потянула ее на себя. Замерла от какого-то шороха. Вытащила кофту, спрятала ее под блузку, висящую на руке, у двери с трудом нашла в темноте свои босоножки и выскочила в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

      Пацан