Воля судьбы. Михаил Волконский

в ней такую страсть, такое желание страсти, что никто не убережет ее и сама она побороть себя не будет в силах, а так как, кроме вас, никого она более подходящего возле себя не увидит, то она и рада будет кинуться вам на шею.

      – Вот оно что! – протянул Карл. – Но это ужасно!.. Ведь это все равно, что украсть ее сердце.

      – Но зато это верно, – спокойно проговорил Торичиоли.

      Карл задумался.

      – Да, ужасное, но верное средство – это правда, – сказал он наконец, произнося вслух то, что было у него на уме, и заходил по комнате. – Но если я составлю ее счастье, – заговорил он опять, – то сделаю все, чтобы она видела в жизни одну только радость… Синьор Джузеппе, я говорю вам, что она не раскается в потере этого безродного найденыша… Я люблю ее…

      – Тем лучше, – подтвердил Джузеппе, вполне понимая эгоистическую самоуверенность барона: все влюбленные на один лад, и все они думают, что рай только в их шалаше.

      – И у вас есть готовым этот эликсир?

      Торичиоли поморщился. В душе его, видно было, промелькнуло что-то неприятное, словно тяжелое воспоминание, какой-то призрак прошлого, которому он не хотел позволить возродиться.

      – Нет, – ответил он, – у меня нет готовых капель, их нужно сделать… а главное, вспомнить пропорцию, снова вычислить ее… Сегодня которое число?

      – Девятое июня, кажется.

      – Странно! – как бы говоря сам с собою, произнес итальянец, поводя плечами, – ровно девятнадцать лет тому назад я в последний раз должен был применить свое искусство… Много времени прошло с тех пор…

      Но Карл был занят своими соображениями, и воспоминания синьора Джузеппе не интересовали его.

      – А много времени вам понадобится, чтобы составить капли? – спросил он.

      – Если найду все необходимые материалы, то недели две, самое большее – три…

      – Долгий срок! – сказал Эйзенбах.

      – Какой вы нетерпеливый!

      – Тут дело не в нетерпении, а в том, что рассерженному князю вдруг может прийти фантазия завтра велеть мне приготовить лошадей. Теперь я вижу его характер.

      – Скажитесь больным, лягте в постель; я буду делать вид, что лечу вас. И вы только выиграете в глазах князя тем, что так потрясены, что даже заболели.

      – Синьор Торичиоли, вы – умный человек! – проговорил Карл улыбаясь.

      – Господин барон, вы очень любезны! – в тон ему ответил итальянец.

      – Значит, по рукам?

      На лице Джузеппе еще раз явилась его особенная улыбка. Он улыбался всегда одними губами, глаза у него оставались серьезны, как это бывает у людей или очень несчастных, или таких, на совести которых лежит какой-нибудь упрек за прошлую жизнь.

      – Нет, господин барон, не совсем еще по рукам, – остановил Торичиоли Карла, когда тот для заключения условия протянул ему руку.

      – В чем же дело? – удивился Эйзенбах.

      – Да в том, что вознаграждение, которое вы мне предлагаете, слишком мало.

      – Слишком мало? Вам мало пятидесяти тысяч?

      – Вот видите ли, – с расстановкой