Тайна герцога. Михаил Волконский

разве не с вечера вернулся?

      – Да нет же, засиделись вчера в этом герберге!..

      – Послушай, да как же ты миновал заставу и ночные рогатки на улицах?..

      Тут Митька как будто смутился и ответил привычной уже своей отговоркой:

      – А почем я знаю? Пьян был… ничего не помню!.. Привезли как-то…

      Это было довольно странно, но Соболев, в свою очередь, не расспрашивал, потому что сам только что отделался довольно необстоятельной отговоркой.

      – Ну, пойдем спать! – согласился он.

      Они оба поднялись, чтобы разойтись по своим комнатам, но в это время бледный и взволнованный Прохор вбежал в комнату и шепотом произнес, весь дрожа:

      – К нам «слово и дело»…

      В то время этот возглас был особенно страшен, потому что по так называемому «слову и делу» хватали и влекли в Тайную канцелярию всякого, не считаясь с его общественным положением. Достаточно было на улице закричать на кого-нибудь «слово и дело», чтобы подвергнуть его аресту.

      Конечно, тех, кто зря кричал «слово и дело», подвергали наказанию, но оно было сравнительно ничтожно и – главное – не могло искупить те неприятности, которые претерпевали арестованные по пустому наговору.

      Дело обыкновенно усложнялось, когда по «слову и делу» являлись чин Тайной канцелярии с военной силой к кому-нибудь на дом для обыска.

      – Что за вздор! – спокойно сказал Митька. – На кого еще тут «слово и дело»?

      В это время Ахметка просунул в дверь свою мохнатую рожу и убежденно спросил:

      – Кого нужно резать?

      Соболев не мог дать себе еще отчет в том, что случилось, и при виде этого дитяти природы не мог удержаться, чтобы не расхохотаться.

      – Что же тут делать?.. Неужели пропадать нам? – захныкал Прохор.

      – Как что? – сказал им Жемчугов. – Надо впустить чинов канцелярии!..

      – А я нарочно двери запер, – проговорил Прохор и чуть слышно добавил: – Может, у вас есть что… дайте, я спрячу…

      – У тебя ничего нет подозрительного? – вдруг серьезно обернулся Жемчугов к Ивану Ивановичу.

      Тот отрицательно покачал головой и ответил:

      – Ничего!

      – Наверное?

      – Наверное.

      – Ну, тогда пойдем, примем незваных гостей, – с какой-то странной усмешкой проговорил Жемчугов и пошел сам отворять запертые Прохором наружные двери, в которые слышался уже неистовый стук снаружи.

      Дом Соболева был оцеплен рейтерами, и явившийся чиновник Тайной канцелярии с офицером вошел с привычною ему в таких случаях бесцеремонностью.

      – Здравствуйте, добро пожаловать! – встретил его даже весело Митька. – Вы, собственно, к кому пожаловали?.. Ко мне или к хозяину дома сего Ивану Ивановичу Соболеву?..

      – «Слово и дело» заявлено на Дмитрия Яковлевича Жемчугова, – сказал чиновник.

      – Так это я сам и есть! – заявил Митька. – Так вот пусть господин офицер пока побудет с хозяином, а мы, – обратился он к чиновнику, – пойдем ко мне в горницу и там вы произведете обыск.

      И