Две жизни. Михаил Волконский

тем, что происходило на этом возвышении.

      Впрочем, Проворов огляделся только мимоходом. Ни то, что ему шепнули, ни его похожая на мумию дама, ни вся эта роскошь, ни его недавний товарищ по полку в своем новом положении не могли отвлечь его внимание от того, что не давало ему покоя: он был уверен, что девушка, говорившая с ним из окна в Китайской деревне, должна была быть здесь, на балу, и хотел отыскать ее и увидеть во что бы то ни стало. И он смотрел, смотрел во все глаза кругом, чтобы увидеть ее, и внутренне желал только одного этого, и за это отдал бы навсегда и весь этот бал, и всех, кто был на нем. Но ее тут не было.

      – Знаете что? Тут душно, позвольте отвести вас на воздух, – предложил он своей неотвязчивой даме.

      – Ах, это великолепно! – обрадовалась та. – Именно, пойдемте на воздух! – И она рванулась в сторону двери.

      Проворов последовал за нею, чтобы продолжать свои поиски и тайно надеясь, что ему как-нибудь все-таки удастся отделаться от мумии, поручившей себя его охранению.

      В широких дверях павильона толпа сошлась воронкой, и тут образовалась серьезная давка. Проворова стиснули, и он должен был отпустить руку дамы, его подхватили течением и вынесли на свежий воздух. Последнее, что он слышал, был возглас томной мумии:

      – Мсье Серж, я погибаю!

      Но Проворов уже торжествовал свое освобождение, он очутился один и кинулся стремглав подальше от павильона, чтобы обегать все дорожки и осмотреть всюду, где были гости. Он переправился опять на пароме, и ему там снова попался камер-юнкер Тротото.

      – Послушайте, кому вы меня представили? – накинулся на него Проворов.

      Он сделал это так свирепо, что Тротото присел на своих бульонных ножках и, всплеснув руками, воскликнул:

      – Ах, моя радость, вы меня совсем испугали и повергли в страх! Кому я вас представил? Но позвольте! Ведь вы сами просили меня представить вас фрейлине Малоземовой!

      – Ну да, я просил вас представить меня фрейлине Малоземовой.

      – Но ведь я так и сделал… Я увенчал ваше страстное желание.

      – Но ведь я вовсе не той просил… Это – старуха какая-то!

      – Ну, моя радость, другой фрейлины Малоземовой нет.

      – Вы наверное знаете?

      – Ну еще бы! Да это не только я, это знают все! – и в голосе камер-юнкера Тротото послышалась нотка обиды: как это кто-нибудь мог даже предполагать, что он и вдруг не знает всех фрейлин! – Фрейлина Малоземова, – продолжал он наставительно, – была пожалована на это звание еще при императрице Елизавете Петровне и с тех пор носит его с честью.

      – Скажите, – перебил его Проворов, – она живет сейчас в Китайской деревне?

      – Ну да, моя радость, в Китайской деревне.

      – А с ней или при ней нет никакой молодой родственницы?

      – О нет, наверное нет! Фрейлина Малоземова известна тем, что терпеть не может ничего молодого… То есть очень молодого. При ней живут две очень старые компаньонки, и, когда они выходят все вместе