Корабль мечты. Лука ди Фульвио

жестом приказал Джудитте отойти, а сам сел поближе к жаровне.

      Девушка мечтательно улыбнулась.

      Деревья Ашера Мешуллама не интересовали ее, но Джудитта была рада возможности побыть наедине с собой. «Я найду тебя», – обещал ей Меркурио. И сегодня он и правда нашел ее, позвал по имени. Почему она не откликнулась? Почему не попросила отца вернуть гондолу к берегу? Джудитта не могла ответить на эти вопросы.

      – Потому что я испугалась, – прошептала она, погладив кончиками пальцев нежный лист апельсинового дерева. – Потому что я совсем еще маленькая, – уже погромче произнесла Джудитта, в ярости сминая лист.

      Точно очнувшись от наваждения, девушка испуганно повернулась к своему отцу и Ашеру Мешулламу. Они ничего не заметили.

      Она поспешно выбросила лист.

      – Потому что я совсем еще маленькая, – повторила она, теперь уже без злости в голосе.

      «Но скоро я вырасту, – подумала Джудитта. – В Венеции я стану женщиной».

      – Знаешь, что говорят об этих апельсинах? – спросил Ашер, оставшись наедине с Исааком. – Некоторые знаменитые врачи, твои коллеги, считают, что если есть португальские апельсины, такие, как эти, во время морских путешествий, то не заболеешь цингой. А ты что об этом думаешь?

      Исаак знал, что признанный глава еврейской общины Венеции и к тому же еще и наиболее влиятельный банкир во всей Светлейшей Республике не только в лагуне, но и на суше, не стал бы задавать вопрос без причины.

      – Если знаменитые ученые мужи разделяют эту точку зрения, то кто я такой, чтобы подвергать их слова сомнению?

      Банкир задумчиво смерил его взглядом.

      – На море люди больше склонны прислушиваться к суеверным советам, чем к словам науки. Я слышал, моряки используют чудотворные амулеты… – Его маленькие темные глаза буравили Исаака взглядом.

      Тот пожал плечами, давая понять, что ничего не знает об этом. Тем не менее намек на амулет Калонима был очевиден. Банкир что-то пытался сказать ему.

      Ашер Мешуллам жестом подозвал слугу, и тот налил из серебряного кувшина с золотыми ручками вина в бокалы из тончайшего стекла, ограненные золотом.

      – Вино кошерное. – Банкир поднял свой бокал. – Ты ведь следуешь заветам, не так ли?

      Этот вопрос тоже был испытанием, понял Исаак. Раз уж Ашер Мешуллам стал главой общины и на равных общался с наиболее влиятельными людьми Венеции, он был не глуп. Значит, нельзя ему лгать.

      – Ашер, – скромно и в то же время с достоинством произнес Исаак. Он давно уже понял, что именно так лучше всего демонстрировать искренность. – Если бы я выполнял все шестьсот тринадцать мицвот каждый день, то у меня не оставалось бы времени ни на что иное, я не успевал бы ни работать, ни дышать. Эль-Шаддай, Господь Всемогущий, сжалится над своим слугою. Он знает, что мое сердце чисто… насколько это возможно. И должен сознаться вам в том, что если когда-нибудь в моем бокале окажется не кошерное вино, то я его все равно выпью. Но свинину и нечистое мясо я не ем, конечно.

      Банкир