Сёгун. Джеймс Клавелл

чем прикроем груз?

      Мура показал на группы старух и детей, которые плели толстые маты возле навеса для сетей. Среди них был Суво.

      – Мы можем снять пушки с лафетов и завернуть их. Нам нужно по крайней мере по десять человек на каждую для переноски. К Игураси-сану уже послали за дополнительными носильщиками в соседнюю деревню.

      – Хорошо.

      – Я забочусь о том, чтобы была сохранена тайна, господин.

      – Игураси-сан будет удивлен тем, что понадобились носильщики, да?

      – Оми-сама, мы останемся без мешков для риса, без бечевы, без сетей, без соломы для матов.

      – Ну и что?

      – Как потом станем ловить рыбу и в чем хранить урожай?

      – Ты найдешь выход. – Голос Оми стал строже. – Ваша подать увеличивается наполовину. Ябу-сан приказал сегодня ночью.

      – Мы уже заплатили подать за этот год и за следующий.

      – Такова обязанность крестьян, Мура, ловить рыбу и пахать, собирать урожай и платить подать. Не так ли?

      Мура сказал спокойно:

      – Да, Оми-сама.

      – Староста, который не может управлять своей деревней, не нужен, да?

      – Да, Оми-сама.

      – Тот рыбак, он был глуп и непочтителен. Еще есть такие?

      – Никого, Оми-сама.

      – Надеюсь, что так. Плохие манеры непростительны. Его семья облагается податью, равноценной одному коку риса, – пусть платят рыбой, рисом, зерном, чем угодно. В течение трех месяцев.

      – Да, Оми-сама.

      Оба – и Мура, и самурай Оми – знали, что этот налог не по силам семье. Она владела рыбачьей лодкой и рисовым полем в полгектара, с которого кормились трое братьев Тамадзаки – теперь двое, – их жены, четверо сыновей, три дочери и вдова Тамадзаки с тремя детьми. Коку риса семье хватило бы для пропитания в течение года. Эта мера объема равнялась пяти бушелям. Почти триста пятьдесят фунтов риса. Весь доход государства измерялся коку. И все налоги.

      – Куда придет Земля богов, если мы забудем о вежливости? – спросил Оми. – И те, что над нами, и те, что под нами?

      – Да, Оми-сама. – Мура прикидывал, где взять этот один коку, потому что если не могла платить семья, то должна была заплатить деревня.

      «И где взять мешки, веревки и сети? Кое-что можно придержать. Деньги одолжить. Староста соседней деревни мне обязан. А! Разве старшая дочка Тамадзаки не шестилетняя красотка и разве шесть лет не самый подходящий возраст, чтобы продать девочку? И разве не самый лучший перекупщик детей в Идзу – двоюродный брат сестры матери, жадный до денег, лысый, отвратительный старый хрыч?» Мура вздохнул, зная, что ему предстоит яростный торг. «Не беспокойся, – подумал он, – за девочку можно получить даже два коку. Она, конечно, стоит гораздо больше».

      – Я приношу извинения за недостойное поведение Тамадзаки, – произнес он.

      – Это была его вина, не твоя, – вежливо ответил Оми.

      Но оба они знали: за каждого в деревне отвечает Мура и всем лучше, что Тамадзаки больше нет. Тем не менее оба были удовлетворены. Извинение принесено и принято к сведению, но отклонено.