Рассказы. Повести. Эссе. Книга вторая. Жизненный экстрим. Владимир Гамаюн

и где-то у тебя всё фиксируется, только не ври только, не искажай истину, история вещь тонкая, и в будущем, «море», тебе всё зачтётся.

      – Друг мой Боня, ты кем себя возомнил? Ты что, император Византии? Ты раб обстоятельств, не более, и твоя никчемная и пустая жизнь, как и моя, достойна лишь порицания и забвения со стороны именитых граждан и общества. Нишкни и бухай молча, не то замалюю всё, что писал ранне. Усёк, брат мой лихой?

      Боня обижено сопит и долго молчит, потом, будто и не было обиды и минут молчания, продолжает как ни в чём ни бывало: «Ты, «Балтика», знаешь, что баб у меня было, как сухарей в котомке нищего странника, да всё не то, мягких и вкусных не было, один сушняк и та чернуха. Я три года не был в отпусках, вот и надумал как-то слетать к морю Чёрному, поглазеть на девок тамошних, да себя неухоженного да беспризорного показать, проверить, такое ли оно море чёрное, как люди бают, и не врут ли эти люди бывалые?

      Вот тут-то тут я очень к стати и вспомнил о давнем приглашении моих друзей-греков, погостить у их родителей в Гагре, на реке Бзыбь с беловатой, меловой водой и обитающей там форелью. Не знаю, за каким чёртом покинув Гагру, они живут на Севере в паршивом бараке, но факт остаётся фактом. У меня хватило такта не спрашивать их об этом, а у них не возникало желания доложить мне об этом, но узнав их поближе, я понял, что им, как и любой молодой семье, нужна была самостоятельность, тем более, что родители Лены были против этого брака. Лёшка и Лена были прекрасными людьми, а их сынишка Костик, или просто Коська, изумительный человечек и мой лучший друг, и даже то, что он звал меня просто «Бонька», мне очень нравилось.

      Может быть, я слишком самокритичен, но зная себя не с лучшей стороны, я остерегался заводить знакомства и, тем более дружбу с женатиками, с ними же я и сам не заметил, как стал другом семьи и готов был за них и жизнь отдать. И точно знаю, что приглашение погостить у Лениных родителей было не данью пустой вежливости, а самым искренним, ведь я их любил так же искренне, как они мне верили.

      Сходив в гости к моим друзьям, поговорив с ними, посоветовавшись, получив инструкции и наказы, в общем, всю «дорожную карту» вплоть до обратного прилёта и отчёта перед Еленой прекрасной о поездке и отдыхе. Мы с Лёхой сильно сомневались в точности исполнения мною арии о строевом уставе отпускника в исполнении Лены, но один согласно, а другой с сомнением кивали головами.

      Но вот заявление на почти полугодовое безделье подписано и одобрено, уже на следующий день мне вручили несколько увесистых пачек ассигнаций разного достоинства, пожали мою жилистую трудовую руку и закрыли за мной дверь конторы. Всё, я свободный человек, с правами, но без обязанностей и позади у меня ещё три так беспонтово прожитых года, а это уже не кусочек, а целый кус, с кровью выдранный из моей жизни. За все эти годы, Балтика, я стал старше, но не мудрее, выходит, что жизнь меня почти ничему не научила, если с молоду мозгов не было,