Дети Дюны. Фрэнк Герберт

перешел на древний язык, который служил брату и сестре для тайного общения.

      – Л’ии ховр самис см’кви овр самит сут.

      Именно таким было решение, которое они приняли с полным сознанием того, что совершают. В дословном переводе это означало: Мы пойдем вместе по смертному пути, хотя только один, вероятно, сможет вернуться, чтобы рассказать о нем.

      Ганима тоже встала, и они направились в сиетч. Придворные стражи при виде приближающихся королевских близнецов поднимались и падали ниц. Брат и сестра проследовали в свои покои. Толпа расступалась перед ними, люди обменивались многозначительными взглядами со стражниками. Проводить ночи в уединении скал над Пустыней было древним обычаем святых фрименов. Все, исповедующие Умму, практиковали такие бдения. Этим занимались Пауль Муад’Диб и… Алия. Теперь настала очередь королевских близнецов.

      Лето первым заметил изменившееся поведение толпы и сказал об этом Ганиме.

      – Они не знают, что мы решили для них, – произнесла девочка. – Они действительно этого не знают.

      – Чтобы знать, нужны благоприятные обстоятельства, – сказал Лето, по-прежнему пользуясь древним тайным языком.

      Ганима некоторое время молчала, формулируя свою мысль.

      – Будущий траур по брату или сестре должен быть вполне реален – следует даже возвести надгробие. Сердце должно спать до тех пор, пока его не разбудят.

      На древнем языке это утверждение было несколько свернутым, полным местоименных дополнений, отделенных от инфинитива, что позволяло каждой части фразы жить как бы своей отдельной жизнью, причем каждая часть имела свой особый, отчетливый смысл с тонкими, едва заметными отношениями между ними. Выразить эту мысль можно было так: «Они с Лето, отправляясь в путь, рисковали жизнью – фигурально или в действительности, что, в сущности, одно и то же. Результатом будет смерть, похожая на «ритуальное похоронное умерщвление». Часть фразы содержала обвинение в адрес выжившего: действовать от имени живущего. Любой ошибочный шаг сорвет весь план целиком, и поход Лето по Золотому Пути кончится ничем.

      – Очень деликатно сказано, – согласился с сестрой Лето. Он раздвинул занавеси, и они вошли в свою переднюю.

      Прислуга, занимавшаяся своими делами, отвлеклась от них только на мгновение, пока близнецы шли к проходу, ведущему в апартаменты госпожи Джессики.

      – Ты не Осирис, – напомнила брату Ганима.

      – Я даже не буду пытаться им быть.

      Ганима взяла Лето за руку и заставила его остановиться.

      – Алия дарсатай хаунус м’смов, – предупредила она.

      Лето внимательно посмотрел в глаза сестры. От деяний Алии очень дурно пахло, и бабушка не могла не учуять этот запах. Мальчик понимающе улыбнулся сестре. Она использовала смесь древнего языка с фрименским суеверием, призывая древнее племенное знамение. М’смов, гнилостный запах летней ночи, считался предвестником смерти от рук демонов. Изида же была богиней демонов смерти у народа, на чьем языке говорили сейчас близнецы.

      – Мы, Атрейдесы, имеем репутацию храбрецов, –