Дети Дюны. Фрэнк Герберт

сопротивляться. Верно, что женщины слабее мужчин при вторжении в их внутренний мир, понял он. Именно на этом основаны страхи сестер Бене Гессерит.

      Шли часы, но тело Ганимы продолжало дрожать и дергаться, сотрясаемое внутренней битвой, однако она окрепла настолько, что смогла вступить в спор. Лето услышал, как Ганима разговаривает с образом в своем сознании.

      – Мама… пожалуйста… – И снова: – Ты же видела Алию! Ты станешь такой же?

      Наконец Ганима немного обмякла и приникла к брату.

      – Она поняла и уходит.

      Лето погладил сестру по руке.

      – Гани, я очень виноват перед тобой, очень виноват. Я никогда больше не буду просить тебя о таких вещах, прости меня, прости.

      – Мне нечего тебе прощать, – сказала она, ее голос прерывался, как после тяжелой физической нагрузки. – Мы научились очень нужным вещам.

      – Она многое сказала тебе, – проговорил Лето. – Мы обсудим это потом.

      – Нет. Мы сделаем это сейчас. Ты был прав.

      – Мой Золотой Путь?

      – Твой проклятый Золотой Путь!

      – Логика бесполезна, если ее не подкрепить конкретными данными, – сказал он. – Но я…

      – Бабушка приехала, чтобы проследить за нашим образованием и посмотреть, не заражены ли мы.

      – То же самое говорит и Дункан. Нет ничего нового в…

      – …простых вычислениях, – согласилась Ганима; голос ее окреп, она отстранилась от брата и оглядела освещенную предрассветными сумерками Пустыню. Эта внутренняя битва… эти знания стоили им ночи. Королевским гвардейцам, патрулирующим ограду, придется сегодня объясняться с начальством. Ничего, Лето побеспокоится, чтобы у них не было неприятностей.

      – Тонкости люди чаще всего постигают только с возрастом, – сказал Лето. – Но чему обучаемся мы с помощью возраста тех, кто является нам в образах памяти?

      – Вселенная, которую мы наблюдаем, это не застывшая в своем физическом облике Вселенная, – отозвалась Ганима. – Мы не должны воспринимать бабушку как бабушку вообще.

      – Это было бы опасно, – согласился брат. – Но мой вопр…

      – Есть и еще кое-что, кроме восприятия тонкостей, – продолжала Ганима. – В нашем сознании должно остаться место, где мы должны хранить то, что не можем предвидеть. Вот почему мать так много сказала мне о Джессике. В последние минуты, когда мы были в полном контакте, она очень многое мне сказала.

      Ганима тяжело вздохнула.

      – Мы знаем, что она наша бабушка, – заговорил Лето. – Вчера ты провела с ней несколько часов. Именно поэтому…

      – Если мы допустим это, наше знание будет определять наше к ней отношение, – сказала Ганима. – Именно об этом предупредила меня мама. Один раз она процитировала бабушку и… – Ганима прикоснулась к руке Лето, – и я, словно эхо, услышала где-то на заднем плане голос бабушки.

      – Предупредила тебя, – промолвил Лето. – Неужели в этом мире не на что положиться?

      – Самые смертельные ошибки проистекают из устаревших допущений, – сказала Ганима. – Вот что не уставала повторять мама.

      – Но это же Бене Гессерит чистой воды.

      – Если…