Благие знамения. Нил Гейман

яичница без соли, как ты однажды выразился. Да, кстати говоря. Ни соли, ни яичницы тоже не будет. Ни малосольной семги под укропным соусом. Ни уютных ресторанчиков, где тебя знают в лицо. Ни кроссвордов в «Дэйли телеграф». Ни антикварных магазинчиков. Да и букинистов не останется. Никаких раритетных первоизданий. Никаких, – Кроули почти исчерпал запас знаний об увлечениях Азирафаэля, – серебряных табакерок эпохи Регентства.

      – Зато после нашей победы жизнь станет лучше! – прохрипел ангел.

      – Но уже не будет такой интересной. Слушай, ты ведь понимаешь, что я прав. С арфой в руках ты будешь так же счастлив, как я с вилами.

      – Ты же знаешь, мы не играем на арфах.

      – А мы не пользуемся вилами. Я выражался риторически.

      Они пристально смотрели друг на друга.

      Азирафаэль развел изящными, тщательно ухоженными руками.

      – Видишь ли, наши просто в восторге от того, что конец близится. Ради этого ведь все и задумывалось. Последнее, главное испытание. Огненные мечи, Четыре Всадника, моря цвета крови и прочая морока. – Он пожал плечами.

      – А потом «Конец игры, бросьте монетку»? – произнес Кроули.

      – Иногда ты выражаешься так затейливо, что мне трудно уловить мысль.

      – Мне нравятся моря такими, какие они есть. Так нельзя. Просто нелепо разрушать мир до основания ради того, чтобы понять, правильно ли он устроен.

      Азирафаэль снова пожал плечами.

      – Боюсь, высшая мудрость для тебя непостижима.

      Ангел поежился и запахнул пальто. Над городом собирались тучи.

      – Пойдем куда-нибудь погреемся, – предложил он.

      – Ты приглашаешь? – хмуро отозвался Кроули.

      В мрачном молчании они направились к выходу из парка.

      – Не то чтобы я был с тобой не согласен, – говорил ангел, пока они брели по траве. – Просто мне предписано повиноваться. Ты же понимаешь.

      – Мне тоже, – откликнулся Кроули.

      Азирафаэль поглядел на него искоса.

      – Да ну? – спросил он. – Ты же все-таки демон.

      – И что с того? Неповиновение у нас одобряется лишь в общем смысле. А конкретные случаи жестоко караются.

      – То есть конкретные случаи неповиновения им?

      – Вот именно. Забавно, да? А может, и нет. Как думаешь, сколько у нас еще времени?

      Кроули махнул рукой в сторону «Бентли», и машина гостеприимно распахнула дверцы.

      – Ну, есть разные предсказания, – сказал Азирафаэль, мягко опускаясь на пассажирское сиденье. – Точно – до конца столетия, хотя необычных явлений можно ожидать и раньше. Большинство пророков уходящего тысячелетия заботились скорее о метрике стиха, чем о точности.

      Кроули взглянул на ключ зажигания. Тот провернулся.

      – Что-что? – спросил он.

      – Ну, понимаешь, – с готовностью сказал ангел. – «И мир перестанет быть с небом в ладу в татата-татата-таком-то году». Вот и подбирали, какой год уложится в этот размер. К примеру, цифра шесть точно не влезет, так что все годы, в которых есть шестерки, должны быть довольно безопасными.

      – А какого