Благие знамения. Нил Гейман

недавно секретные агенты стали свидетелями естественного процесса родов, который весьма отличался от американского способа прироста населения. К тому же они слышали, что этот дом кишмя кишит религиозными фанатиками.

      Миссис Янг пошевелилась.

      – Вы уже решили, как назовете малыша? – игриво спросила сестра Мэри.

      – Гм-м-м? – сказал мистер Янг. – А. Нет, еще не совсем. Если бы родилась девочка, ее назвали бы Люсиндой в честь моей матушки. Или Жермен – так хотелось Дейрдре.

      – А мне Полынь нравится, – сказала монахиня, припоминая классику.[22] – Или Демьен.[23] Демьен – это сейчас модно.

* * *

      Анафеме Гаджет («Какое прекрасное имя!» – решила ее мама, не слишком сведущая в религиозных вопросах) было восемь с половиной лет. Спрятавшись под одеялом и вооружившись фонариком, она читала Книгу.

      Обычные дети учатся читать по букварям с цветными изображениями арбузов, барашков, вредителей домашних и так далее. Но только не в семействе Гаджет. Анафема училась читать по Книге.

      В этой Книге не было ни арбузов, ни барашков. Зато имелась довольно приличная гравюра восемнадцатого века, запечатлевшая сожжение Агнессы Псих на костре. Впрочем, судя по картинке, ведьму вполне устраивало такое развитие событий.

      «Превосходныя», – шевеля губами, прочла девочка. Редкий ребенок в возрасте восьми с половиной лет осознает, что иногда слово «превосходные» значит «совершенно точные», но Анафема была как раз из этих немногих.

      Далее сообщалось, что пророчества Агнессы еще и «недвусмысленныя».

      А начиналась Книга следующим образом:

      «Истинно глаголю те и вверяю тебе словеса сии. Се, явятся Четверо на конех, и паки Четверо, и Трое с теми в небеса поскачут, и Един помчится во пламени. И не заградит путь их ни рыба, ни гроза, ни дорога,[24] ни Диавол, ниже Ангел. И будеши с теми, Анафемо».

      Анафеме нравилось читать о себе.

      (Любящие родители, которые выписывают правильные воскресные газеты, порой заказывают для своих детей книжки, в которых героев зовут так же, как этих самых детей. Так пробуждают интерес ребенка к чтению. Но в этой Книге рассказывалось – и притом правдиво, насколько можно было судить, – не только про Анафему, но и про ее родителей, а также бабушек и дедушек и всех прочих предков вплоть до семнадцатого века. Анафема была еще слишком мала и всецело поглощена собственной персоной, а потому не замечала, что в Книге ничего не говорится о ее детях и вообще ее будущее предсказано лишь на одиннадцать лет вперед. Когда вам всего восемь с половиной, грядущие одиннадцать лет кажутся целой жизнью – впрочем, если верить Книге, именно так дела и обстояли.)

      Анафема была черноволосой и черноглазой девочкой с умным бледным лицом. Как правило, в ее присутствии люди чувствовали себя неловко – эту черту Анафема унаследовала от своей прапрапрапрапрабабушки вместе с талантом медиума, который, пожалуй, временами был тяжеловат для ее плеч.

      Не

22

«Звезда Полынь» из Откровения Иоанна Богослова. Полынью зовут мелкого беса из книги К. С. Льюиса «Письма Баламута» (1942); в русском переводе он Гнусик (Примечание редактора).

23

См. преамбулу к примечаниям (Примечание редактора).

24

«Ни снег, ни дождь, ни жара, ни мрак ночной не остановит этих гонцов от быстрейшего выполнения назначенного службы» – надпись на фронтоне нью-йоркского почтамта, многократно обыгранная в романах Пратчетта (Примечание редактора).