Цвет волшебства. Терри Пратчетт

я знаю все. Это моя работа.

      – Я так и думал, что ты произнес именно эти слова. В первый раз я им тоже не поверил.

      – Нет, лично я риску никогда не подвергаюсь. Пожалуй, самое захватывающее приключение в моей жизни случилось со мной, когда я опрокинул чернильницу. Нет, я оцениваю риск. Изо дня в день. Тебе известно, какова вероятность того, что в квартале Красного Треугольника в Бес Пеларгике случится пожар? Один к пятистам тридцати восьми. Это я сам сосчитал, – с оттенком гордости добавил он.

      – За… – Ринсвинд попытался подавить отрыжку. – Зачем? Пр’сти.

      Он подлил себе еще вина.

      – Затем, чтобы… – Двацветок внезапно умолк. – Я не могу передать это на тробском, – объяснил он. – По-моему, у тробцев нет такого слова. На моем языке это называется…

      Он выдал набор чужеземных слогов.

      – «Страх-и-в-ванне», – повторил Ринсвинд. – Вот чуднóе слово. И что оно значит?

      – Ну, допустим, у тебя есть судно, груженное, скажем, золотыми слитками. Оно может попасть в шторм или подвергнуться нападению пиратов. Ты не хочешь, чтобы это случилось, и поэтому берешь «пол-лисы» для «страх-и-в-ванне». На основе прогнозов погоды и данных о пиратстве за последние двадцать лет я вывожу вероятность того, что груз пропадет, затем прибавляю кое-что, а потом ты платишь мне некоторую сумму, рассчитанную на основе этой вероятности…

      – …И кой-чего… – подчеркнул Ринсвинд, торжественно подняв палец.

      – После этого, если груз действительно пропадает, я возмещаю тебе убыток.

      – Возмечтаешь?

      – Плачу тебе стоимость груза, – терпеливо растолковал Двацветок.

      – А, понял. Это нечто вроде пари, да?

      – Пари? Ну, чем-то похоже.

      – И ты зарабатываешь деньги этим «страхом-и-в-ванне»?

      – Конечно. Это дает проценты с вкладов.

      Ринсвинд, нежась в теплом желтоватом сиянии, которым его окутало выпитое вино, попытался представить себе «страх-и-в-ванне» в терминах Круглого моря.

      – П’моему, я не п’нимаю этот «страх-и-в-ванне», – твердо сказал он, лениво наблюдая за плывущей перед глазами обстановкой. – Вот магия – это да. Магию я п’нимаю.

      Двацветок усмехнулся.

      – Магия – это одно, а «отраженный шум подземного духа» – другое, – сказал он.

      – Чево?

      – Что?

      – Што это за п’тешное слово ты сказал? – нетерпеливо переспросил Ринсвинд.

      – «Отраженный шум подземного духа»?

      – Никогда о таком не слышал.

      Двацветок попытался объяснить.

      Ринсвинд попытался понять.

      Весь день они бродили по той части двуединого города, что располагалась по вращению от реки. Двацветок, на шее у которого висела на ремешке странная коробка для картинок, возглавлял шествие. Ринсвинд тащился сзади, время от времени поскуливая и проверяя, на месте ли его голова.

      Вслед за ними пристроились еще несколько личностей. Жители города, в котором мирное течение жизни регулярно нарушалось публичными казнями, дуэлями, драками,