Цвет волшебства. Терри Пратчетт

в Анк-Морпорк. Большинство из них были выходцами из варварских племен, обитающих ближе к промерзшему насквозь Пупу. Эти племена выращивали своих героев вроде как на экспорт. Почти у каждого такого воителя имелся волшебный меч весьма грубой ковки, необузданные гармоники которого, распространяясь по тонкому плану, сводили на нет все точные эксперименты в области прикладного волшебства. Однако лично Ринсвинд против этого ничего не имел – героев он невзлюбил совсем по другой причине. Он прекрасно понимал, что в магии он – ноль без палочки, и его ничуть не волновал тот факт, что простого появления героя у городских ворот было достаточно, чтобы по всему Кварталу Волшебников начали лопаться реторты и материализоваться демоны. Нет, что ему не нравилось в героях, так это их обыкновение быть самоубийственно мрачными в трезвом виде и человекоубийственно буйными в пьяном. К тому же героев было чересчур много. На некоторых наиболее прославленных и подвигообильных территориях в разгар сезона царило настоящее столпотворение. Поговаривали о том, что пора бы вывесить расписание явки героев на место свершения подвига.

      Ринсвинд почесал нос. Единственными героями, для которых у него всегда находилось время, были Бравд и Хорек – правда, на данный момент эта парочка в городе отсутствовала. Они да еще Хрун-Варвар, который, согласно стандартам Пупземелья, считался чуть ли не академиком, поскольку умел думать, не шевеля при этом губами. Хрун, по слухам, бродил сейчас где-то по вращению от города.

      – Послушай, – сказал наконец волшебник. – А ты вообще встречался когда-нибудь с варварами?

      Двацветок отрицательно покачал головой.

      – Этого я и боялся, – вздохнул Ринсвинд. – Видишь ли, они…

      С улицы послышался топот бегущих ног. Внизу раздался дружный рев голосов – судя по всему, прибыли свежие силы. Последовала какая-то кутерьма на лестнице. Дверь распахнулась прежде, чем Ринсвинд успел собраться с мыслями и выпрыгнуть в окно.

      Он ожидал увидеть обезумевшего от жадности и крови грабителя, но вместо этого обнаружил перед собой круглую раскрасневшуюся физиономию сержанта Городской Стражи. Ринсвинд снова начал дышать. Ну конечно. Стражники всегда вели себя очень осторожно и в потасовку раньше времени не вмешивались – дрались они только тогда, когда численный перевес находился на их стороне. Кроме того, бывшим стражникам платили пенсию, так что на эту работу нанимались осторожные, вдумчивые люди.

      Сержант свирепо зыркнул на Ринсвинда, а затем с интересом вгляделся в Двацветка.

      – Значит, здесь все в порядке? – спросил он.

      – О, все замечательно, – откликнулся Ринсвинд. – А вас, видно, задержали неотложные дела?

      Сержант пропустил его насмешку мимо ушей.

      – Стало быть, это и есть тот самый чужеземец? – уточнил он.

      – Мы как раз собирались уходить, – быстро сказал Ринсвинд и перешел на тробский язык: – Двацветок, думаю, нам следует пообедать в каком-нибудь другом трактире. Мне известна пара местечек…

      Он собрал весь апломб, на какой только был способен, и важно прошествовал в коридор. Двацветок