Цвет волшебства. Терри Пратчетт

у Ринсвинда засвербило. Он понимал, что благоразумнее всего будет купить лошадь. Это должна быть быстрая лошадь – и дорогая. Однако из его знакомых барышников никто не сможет дать сдачу с целой унции золота. Таких богачей среди приятелей Ринсвинда просто не было.

      Остальные пять монет помогут ему открыть какое-нибудь выгодное дело на безопасном расстоянии отсюда. Двухсот миль вполне достаточно. Это было бы благоразумно.

      Но что же будет с Двацветком, который останется один-одинешенек в городе, где даже тараканы за милю чуют золото? Нужно быть настоящим подонком, чтобы бросить беднягу здесь.

      Патриций Анк-Морпорка улыбнулся одними губами.

      – Пупсторонние ворота, говоришь? – пробормотал он.

      Капитан стражи лихо козырнул.

      – Так точно, ваша милость. Пришлось пристрелить лошадь, иначе этот гад отказывался останавливаться.

      – И вот ты здесь. Прямой путь ты избрал, – отметил патриций, глядя на Ринсвинда. – Что скажешь в свое оправдание?

      Ходили слухи, что целое крыло дворца патриция заполнено чиновниками, которые днями напролет сопоставляют и уточняют информацию, собранную высоко организованной шпионской сетью их повелителя. Ринсвинд никогда не подвергал сомнению эти слухи. Он взглянул в сторону балкона, тянущегося вдоль одной из стен аудиенц-зала. Резкий бросок, ловкий прыжок – и пучок арбалетных стрел в спину. Он содрогнулся.

      Патриций пристроил подбородок на унизанной кольцами руке и уставился на волшебника маленькими и жесткими, как бусинки, глазками.

      – Так, посмотрим, – сказал он. – Клятвопреступление, кража лошади, ввод в обращение фальшивых монет – да, думаю, Арена заждалась тебя, Ринсвинд.

      Ну, это уж слишком…

      – Я не крал лошадь! Я честно ее купил!

      – На фальшивые деньги. Видишь ли, с формальной точки зрения это кража.

      – Но эти райну сделаны из чистого золота!

      – Райну? – Патриций покрутил одну из монет в пальцах. – Значит, вот как они называются? Интересно. Но, как ты сам заметил, они не больно-то похожи на доллары…

      – Ну разумеется…

      – Ага! Сам признался!

      Ринсвинд открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и сжал губы.

      – Вот именно. И ко всему, естественно, добавляется моральное оскорбление, сопутствующее трусливому предательству. Ты предал гостя наших берегов. Стыдись, Ринсвинд!

      Патриций неопределенно махнул рукой. Стражники, стоявшие у Ринсвинда за спиной, отступили, а их капитан сделал несколько шагов вправо. Ринсвинд внезапно почувствовал себя очень одиноким.

      Говорят, когда должен умереть волшебник, Смерть приходит за ним лично (здесь не мешало бы заметить, что на Диске Смерть – мужского рода), вместо того чтобы возложить исполнение этой обязанности на кого-нибудь из своих подчиненных вроде Чумы или Глада, как оно обычно бывает. Ринсвинд нервно оглянулся, ожидая увидеть высокую фигуру в черном[4].

      Что за тень мелькнула там, в углу?

      – Но я могу проявить

4

У волшебников, даже неудавшихся, в дополнение ко всяким палочкам и кристалликам в зрачках имеются крошечные восьмиугольники, которые позволяют видеть октарин, основной цвет, по сравнению с которым все остальные цвета – не более чем бледные оттенки, вторгающиеся в обычное четырехмерное пространство. Говорят, что выглядит октарин примерно как светящийся зеленовато-желтый пурпур.