Повесть об одинокой птице. Ирина Голаева

вокруг них с Пастором словно кто-то нагрел. Даже пар шел от этого места. Пастор, положив свою правую руку ей на чело, сказал: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа», и резким движением окунул ее голову в воду. Вода обожгла тело, но ей было не холодно, а наоборот, стало очень жарко. Выходя из воды, она посмотрела на небо. На какую-то минуту тучи расступились, и солнечные лучи осветили собравшихся. Сестры кинулись ее обнимать, поздравлять с водным крещением, теперь она не просто человек, она их сестра во Христе Иисусе. Синими губами она их благодарила. Ее быстро повели в автобус, где она переоделась в заранее взятую сухую одежду, натянула на голову шапку, и все поехали в церковь.

      Церковью они называли небольшой зал в библиотеке, который уже давно арендовали через одну уверовавшую библиотекаршу. Зал состоял из двух помещений, пересекавшихся посередине, образуя общее пространство. Там была кафедра, куда выходил проповедующий брат, а в залах стояли самодельные скамейки. Сестры, как правило, сидели в большем зале, а братья – в меньшем. Только сидевшие на первых рядах видели друг друга, а те, кто сидел в середине и конце залов – лишь кафедру с проповедником. Чистота и целомудренность, с которой она встретилась здесь, с первых минут знакомства с церковью, приятно поразили ее. Такой чистоты слов и обращения друг к другу она нигде не встречала, разве что у Бориса Николаевича, но он был не в счет.

      Она ожидала, что после водного крещения ее жизнь еще каким-то образом изменится. Но все шло по-прежнему. Приятно удивило ее то, что теперь, открывая Библию, она начинала там что-то понимать. Особенно ей стало близко Евангелие от Иоанна. Несмотря на сложный, аллегорический язык слов Христа, ей нравилось перечитывать эти строки, и постепенно они стали откладываться в ней. Наступал Новый Год, и она твердо решила, что дальше тянуть нельзя, надо посетить тех, кому она должна сказать о своем обращении. Она решила начать с матери. После первого и пока последнего визита к ней они больше не виделись. Иногда мать звонила по телефону, чтобы узнать, как у нее дела. Она скупо отвечала. Но после того как она стала ходить в церковь, у нее впервые за много лет появилось какое-то теплое чувство к матери. Оно было еще где-то глубоко внутри, но теперь, когда она вспоминала о ней, ей становилось жалко маму. Ведь она почти ее не знала и так за много лет ничего и не сделала, чтобы узнать ближе. Все время она подчеркивала эту стену между ними, пока сама мать не указала на нее. Теперь же она понимала, что без Бога мама на самом деле несчастна, несмотря на весь свой самоуверенный вид. Она долго ломала голову, с каких слов начать, как к ней обратиться, как заговорить о Боге, о котором они вообще никогда не говорили. Но вот сам собой представился случай.

      На Рождество в церкви готовился большой концерт, на который можно было пригласить и неверующих родственников. Она тоже была занята в спектакле о детях, которых бросили родители, а Господь их спас через других людей. Она очень хотела, чтобы мама пришла на концерт, и первая позвонила ей.

      К