Злое счастье. Людмила Астахова

превратив Рыжего в точную копию Финигаса. Такой знакомый звериный прищур… Такой знакомый…

      – Лойс, до чего же ты похож на него! – охнул младший брат.

      – Леди Хелит в таких случаях говорит: «Твойумать», – ухмыльнулся Мэй. – Не знаю, что это означает, но звучит здорово.

      – Наверняка что-то нехорошее. Дело в ней?

      – Во мне, Тайго. Только во мне.

      – Я поступил недостойно…

      – Словно посмеялся над калекой, отобрав костыль, чтоб заставить его попрыгать на одной ноге? – жестоко спросил Мэй, пристально вглядываясь в бледное лицо брата.

      Тот дернулся, как от пощечины, но промолчал. Рыжий лишь высказал вслух то, о чем думал. В его положении простительно и понятно. Тайгерн набрался смелости и спросил:

      – Как это? Как это – ничего не чувствовать, не любить, не творить, не ворожить?

      – Как? Спроси слепца о прелести рассвета, попроси глухого спеть любимую песню, и мне нечего будет добавить к их словам. Я – мертв, Тайго. Но я сам сделал свой выбор и никого не виню.

      – Это несправедливо… – эхом отозвался брат.

      Мэй ополовинил еще один кубок и, судя по всему, собирался еще до рассвета прикончить Сэнханов подарок. Все равно, опьянение ему не грозило. Похмелье, кстати, тоже. Ну разве подремлет чуть-чуть. Учитывая, сколько времени его терзает бессонница, это пойдет лишь на пользу.

      – Поди прочь, – ласково попросил Мэй. – Не мешай мне думать.

      И мысленно добавил: «И общаться с призраками».

      От запаха галанского вина можно сойти с ума и не почувствовать в себе никакой перемены. Еще один глоток…

      Первым пришел отец. Элегантно-небрежно бросил подбитый мехом плащ на край стола, сел в кресло возле потухшего камина и протянул руки к давно остывшим углям. Он всегда так делал, когда входил в дом, но призракам нет нужды в тепле от живого огня.

      – Весь Тир-Луниэн до сих пор считает, что это я тебя убил. Ты рад?

      Разумеется, никто Мэю не ответил.

      – Из наших знают только Тайго и Сэнхан. Забавно, верно? Остальные либо мертвы, либо предпочли верить в официальную версию. Как Идор. Наш семейный правдоискатель решил не докапываться до истины. Х-ха.

      Что будет дальше, Мэй знал в мельчайших деталях. Сейчас Финигас окинет его таким пронзительным взглядом, что по хребту побегут мурашки. Вот! Уже побежали! Потом прищурится и скажет: «Решай, сын, прямо сейчас решай. Ты со мной?» А Мэйтианн скажет:

      – Нет. Я – против!

      Так оно и есть. Мэй не раскаялся, хоть прошло… Лойс подери, как же давно все это было. А будто вчера.

      «Отступник!» – взорвется Финигас праведным гневом и обрушит кулак на столешницу. Только уже никто не прибежит на оглушительный звук. Слишком давно это было: и лишь у Рыжего по сей день стоит тот грохот в ушах.

      Еще глоток галанского. Какое же оно сладкое, о Лойс!

      Теперь на месте Финигаса Мэй видел Элану – свою благородную мать. Она куталась в сливового цвета широкую накидку и прятала в тени лицо.

      – Я помню, что ты ничего не можешь изменить, –