В добрый час. Элизабет Вернер

поспешил согласиться с этим. Как может она думать, что он решится так неделикатно обращаться с чужой собственностью да еще в ее присутствии! Никогда! Евгения, однако, очень рассеянно слушала его уверения, и ему в течение всего пути не удалось привлечь ее внимания, как он ни старался.

      Гартман между тем закрыл калитку и медленно направился к дому. Он остановился у двери и пристально посмотрел в парк, в аллеях которого только что исчезли Евгения и Вильберг.

      – Я думала, Ульрих, что если уж ты сказал «нет», так это так и будет.

      Ульрих быстро обернулся и угрюмо глянул на стоявшую рядом Марту.

      – А тебе какое дело? – дерзко спросил он.

      – Мне? Никакого! Не смотри так мрачно, Ульрих. Ты сердишься на меня за то, что я напомнила госпоже Берков о ее платке, но ведь он принадлежит ей. Да и на что тебе такая нежная изящная вещь? Тебе даже и дотронуться до него нельзя, когда ты приходишь с работы, ну, а налюбовался ты им достаточно.

      В голосе молодой девушки слышалась нескрываемая насмешка, и Ульрих, поняв ее, страшно рассердился.

      – Оставь меня в покое и отстань со своими насмешками и подсматриванием. Я говорю тебе, Марта…

      – Что тут такое? Уж не ссоритесь ли вы? – раздался вдруг голос шихтмейстера, который, выйдя из дома, остановился на пороге.

      Ульрих сердито отвернулся, не желая, видимо, продолжать ссору, а Марта, не отвечая ни слова на вопрос дяди, прошмыгнула мимо него в дом.

      – Что с ней? – спросил шихтмейстер, с удивлением глядя вслед девушке. – Что произошло между вами? Ты опять, должно быть, грубо обошелся с ней?

      – Я не позволю никому, а тем более Марте, учить меня, как я должен поступать, – бросил в сердцах Ульрих.

      – Ну, тебя-то она едва ли огорчит чем-нибудь, – сказал спокойно отец.

      – Почему же?

      Шихтмейстер взглянул на сына и пожал плечами.

      – Послушай, парень, глаз, что ли, у тебя нет, или ты не хочешь видеть? Впрочем, ты никогда не думал о женщинах, а потому неудивительно, что ты ничего не понимаешь…

      – А что тут понимать? – спросил молодой человек.

      Отец вынул изо рта трубку и пустил целое облако дыма.

      – То, что Марта любит тебя, – сказал он.

      – Марта!.. Меня?

      – Так ты в самом деле ничего не знал? – воскликнул удивленный шихтмейстер. – И это должен был тебе сказать старик отец! Все потому, что ты постоянно занят такими вещами, от которых голова идет кругом. Ей-богу, Ульрих, пора бы тебе бросить всякие глупости и взять в жены хорошую девушку, которая заставила бы тебя выкинуть все это из головы.

      Ульрих снова посмотрел в парк, и глаза его приняли прежнее угрюмое и упрямое выражение.

      – Да, ты прав, отец! – сказал он медленно. – Пора бы!

      Старик чуть не уронил трубку от удивления.

      – Это первое разумное слово, которое я слышу от тебя, парень! Образумился наконец? Пора, что и говорить! Ты уже давно в состоянии содержать жену, а красивее, порядочнее и добрее Марты тебе не найти. Какое счастье, если бы