Одиссея. Гомер

и своей и возврате в отчизну товарищей верных.

      Все же при этом не спас он товарищей, как ни старался.

      Собственным сами себя святотатством они погубили:

      Съели, безумцы, коров Гелиоса Гиперионида.

      Дня возвращенья домой навсегда их за это лишил он.

      Муза! Об этом и нам расскажи, начав с чего хочешь.

      Все остальные в то время, избегнув погибели близкой,

      Были уж дома, равно и войны избежавши и моря.

      Только его, по жене и отчизне болевшего сердцем,

      Нимфа-царица Калипсо, богиня в богинях, держала

      В гроте глубоком, желая, чтоб сделался ей он супругом.

      Но протекали года, и уж год наступил, когда было

      Сыну Лаэрта богами назначено в дом свой вернуться.

      Также, однако, и там, на Итаке, не мог избежать он

      Многих трудов, хоть и был меж друзей. Сострадания полны

      Были все боги к нему. Лишь один Посейдон непрерывно

      Гнал Одиссея, покамест своей он земли не достигнул.

      Был Посейдон в это время в далекой стране эфиопов,

      Крайние части земли на обоих концах населявших:

      Где Гиперион заходит и где он поутру восходит.

      Там принимал он от них гекатомбы быков и баранов,

      Там наслаждался он, сидя на пиршестве. Все ж остальные

      Боги в чертогах Кронида-отца находилися в сборе.

      С речью ко всем им родитель мужей и богов обратился;

      На сердце, в памяти был у владыки Эгист безукорный,

      Жизни Агамемнонидом лишенный, преславным Орестом.

      Помня о нем, обратился к бессмертным Кронид со словами:

      «Странно, как люди охотно во всем обвиняют бессмертных!

      Зло происходит от нас, утверждают они, но не сами ль

      Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?

      Так и Эгист, – не судьбе ль вопреки он супругу Атрида

      Взял себе в жены, его умертвив при возврате в отчизну?

      Гибель грозящую знал он: ему наказали мы строго,

      Зоркого аргоубийцу Гермеса послав, чтоб не смел он

      Ни самого убивать, ни жену его брать себе в жены.

      Месть за Атрида придет от Ореста, когда, возмужавши,

      Он пожелает вступить во владенье своею страною.

      Так говорил ему, блага желая, Гермес; но не смог он

      Сердца его убедить. И за это Эгист поплатился».

      Зевсу сказала тогда совоокая дева Афина:

      «О наш родитель Кронид, из властителей всех наивысший!

      Правду сказал ты, – вполне заслужил он подобную гибель.

      Так да погибнет и всякий, кто дело такое свершил бы!

      Но разрывается сердце мое за царя Одиссея:

      Терпит, бессчастный, он беды, от милых вдали, на объятом

      Волнами острове, в месте, где пуп обретается моря.

      Остров, поросший лесами; на нем обитает богиня,

      Дочь кознодея Атланта, которому ведомы бездны

      Моря всего и который надзор за столбами имеет:

      Между землею и небом стоят они, их раздвигая.

      Скорбью объятого, держит несчастного дочерь Атланта,

      Мягкой и вкрадчивой речью все время его обольщая,

      Чтобы забыл о своей он Итаке. Но, страстно желая

      Видеть хоть дым восходящий родимой земли, помышляет

      Только о смерти одной Одиссей. Неужели не тронет

      Милого сердца тебе, Олимпиец, судьба его злая?

      Он ли не чествовал в жертвах тебя на равнине троянской

      Близ кораблей аргивян? Так на что же ты, Зевс, негодуешь?»

      Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:

      «Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!

      Как это смог бы забыть о божественном я Одиссее,

      Так выдающемся мыслью меж смертных, с такою охотой

      Жертвы богам приносящем, владыкам широкого неба?

      Но Посейдон-земледержец к нему не имеющим меры

      Гневом пылает за то, что циклоп Полифем богоравный

      Глаза лишен им, – циклоп, чья сила меж прочих циклопов

      Самой великой была; родился он от нимфы Фоосы,

      Дочери Форкина, стража немолчно шумящего моря,

      В связь с Посейдоном-владыкой вступившей в пещере глубокой,

      С этой поры колебатель земли Посейдон Одиссея

      Не убивает, но прочь отгоняет от милой отчизны.

      Что же, подумаем все мы, кто здесь на Олимпе сегодня,

      Как бы домой возвратиться ему. Посейдон же отбросит

      Гнев свой: не сможет один он со всеми бессмертными спорить

      И против воли всеобщей богов поступать самовластно».

      Зевсу