Иго любви. Анастасия Вербицкая

говорят, что ни Асенкова, ни Самойлова не волновали их так сильно… Мне это было приятно слышать… Что ты так смотришь на меня?.. Мы не на сцене, моя милая… Ха!.. Ха!.. Ты точно продолжаешь играть… Tiens… Совсем было забыл…

      Он подает ей футляр с простеньким золотым медальоном на тонкой цепочке.

      – Ты хотела иметь мой портрет… Смотри… похож я?.. Это делал прекрасный художник. Я выпросил его у сестры…

      Со слабым криком она обнимает его…

      – Опять слезы?.. Как ты разбила свои нервы!..

      «Любишь ли ты меня?» – горит крик в ее груди, в ее сверкающих глазах. Но она ни о чем не спрашивает. Она ничего не хочет знать в эту минуту. Он опять купил ее сердце.

      – Дай, я сам надену его на тебя, – говорит он.

      О, это милое прикосновение нежных рук!.. За эту минуту она простила ему все, что он заставил ее выстрадать.

      – Как жаль, что я не могу тебя проводить нынче! – говорит он, почтительно целуя ее руку.

      И ее точно пронзает этот новый тон, в котором чувствуется признание ее таланта и превосходства.

      – Я должен ужинать с этими дамами… Но завтра, Nadine… В три часа я жду тебя… Слышишь? И дай мне слово, что Муратов тебя не будет провожать?.. Даешь?

      – Да… да… – слабо улыбаясь, лепечет она.

      Он уходит… Она открывает медальон, сквозь слезы глядит на милые черты. Потом целует эмаль.

      Режиссер и полицмейстер стучатся в уборную.

      Надежда Васильевна, пожалуйте… Вас там молодежь ждет… Театр разнесут, если вы скроетесь.

      Студенты на руках выносят ее на подъезд, сажают в карету… Миг… И молодежь выпрягает лошадей. Студенты везут карету среди криков восторга.

      Полицмейстер в коляске провожает артистку до дому. Сзади едет еще экипаж с подношениями и с Полей, улыбающейся во весь рот.

      А Надежда Васильевна, прижавшись в уголку и спрятав лицо в сноп живых цветов, думает с тоской словами Луизы Миллер: «Где-то он теперь? Знатные девицы видят его… Говорят с ним… А я?.. Жалкая, позабытая девушка…»

      И слезы бегут по ее щекам. Имя ее на всех устах в эту минуту. Нет женщины, которая не позавидовала бы ей. Ее считают счастливицей… И кто знает? Быть может, эта самая хрупкая блондиночка, плакавшая нынче от ее игры, душе считает завидной ее долю?

      Но ведь он еще любит ее… Из тщеславия. За любовь других. За преклонение молодежи. За власть над толпой. Не все ли равно?.. Она увидит его завтра. Она не спросит у него ни слова. Не бросит ни одного упрека. Все умрет в ней… Она не хочет отравить краткий час мимолетного счастья…

      Слезы бегут из ее глаз.

      Вот сотня молодых, быть может, красивых, быть может, интересных, людей бегут у окон ее кареты, горячими глазами смотря в окна… Одна улыбка ее, пожатие руки составили бы счастье каждого из них. Скажи она слово, кто из них не упадет к ее ногам? Кто из них не ответит ей пылкой, молодой, беззаветной страстью?

      Но почему же она чувствует такое страшное одиночество? Не нужны ей эти юноши, их любовь, их горячие взгляды… Зачем в эту минуту