Дом Цепей. Стивен Эриксон

ездили без сёдел; воин скакал на голой спине коня, с высоко подтянутыми стременами, чтобы основной вес оказался сразу за плечами животного. Среди трофеев, добытых у нижнеземельцев, были и сёдла, которые, если пристроить их на спину маленькой нижнеземельской лошадки, давали явное смещение веса к крупу. Но истинному боевому коню негоже нагружать задние ноги, ведь он должен быстро и сильно лягаться. И воину следует защищать шею и голову своего скакуна – мечом, а если придётся, предплечьями в наручах.

      Карса вернулся в крааль, где ждали Погром и отец.

      – Байрот и Дэлум ждут тебя у брода, – сказал Синиг.

      – А Дэйлисс?

      Карса не смог разглядеть выражения лица отца, когда тот ровно ответил:

      – Когда ты отправился к Ликам в Скале, Дэйлисс дала своё благословение Байроту.

      – Она благословила Байрота?

      – Да.

      – Похоже, я её недооценил, – проговорил Карса, хотя горло его сжала непривычная судорога.

      – Это легко, она ведь женщина.

      – А ты, отец? Благословишь меня?

      Синиг передал Карсе повод и отвернулся.

      – Пальк тебя уже благословил. Удовлетворись этим.

      – Пальк – не мой отец!

      В темноте Синиг помолчал, подумал, затем сказал:

      – Верно. Не он.

      – Так ты благословишь меня?

      – Что ты предлагаешь мне благословить, сын? Семерых Богов, которые на деле обманщики? Славу, на деле пустую? Думаешь, я буду рад тому, что ты устроишь бойню среди детей? Возрадуюсь трофеям, которые привяжешь к поясу? Мой отец, Пальк, до блеска полирует свою молодость, ибо таковы его годы. Каким было его благословение, Карса? Он пожелал, чтобы ты превзошёл его подвиги? Сомневаюсь. Подумай над его словами хорошенько, и, сдаётся мне, ты поймёшь, что ему они несут больше чести, чем тебе.

      – «Пальк, Первопроходец Пути, по которому ты пойдёшь, благословляет тебя в дорогу». Такими были его слова.

      Синиг опять помолчал, а когда заговорил, сын почувствовал в его голосе мрачную усмешку, которой не мог увидеть во мраке.

      – О чём я и говорил.

      – Мама бы меня благословила, – сорвался Карса.

      – Как и следует матери. Но с тяжёлым сердцем. Иди, сын. Спутники ждут тебя.

      С рычанием Карса взлетел на спину коню. Погром качнул головой, почуяв непривычного седока, затем фыркнул.

      В темноте послышались слова Синига:

      – Он не любит возить гнев. Успокойся, сын.

      – От боевого коня, который боится гнева, нет никакого проку. Придётся Погрому усвоить, кто теперь на нём скачет. – Затем Карса чуть отодвинул ногу и лёгким ударом повода заставил коня развернуться на месте. А затем одним движением руки пустил его вперёд по тропе.

      Вдоль дороги к деревне возвышались четыре кровавых столба: каждый – в память о принесённых в жертву братьях и сестре Карсы. В отличие от других, Синиг не стал украшать столбы; только вырезал знаками имена своих трёх сыновей и одной дочери, отданных Ликам в Скале, а затем окропил древесину родовой кровью,