Дом Цепей. Стивен Эриксон

и нам нести её в наших сердцах – неизменную и горькую. Но когда вернёмся, предводитель, мы увидим, что эта правда изменилась за время нашего отсутствия. И окажется, что благословение всё же было дано. Подожди, сам увидишь.

      Глаза Карсы широко распахнулись:

      – Старейшины солгут?

      – Разумеется, солгут. И потребуют от нас признать эту новую правду, и мы признаем – должны признать, Карса Орлонг. Слава нашего успеха должна сплотить народ – жадно хранить её лишь для себя не просто глупо, но смертельно опасно. Подумай об этом, предводитель. Мы вернёмся в деревню лишь со своими рассказами. Да, конечно, мы принесём какие-то трофеи в подтверждение своих слов, но если мы не разделим с ними славу, старейшины позаботятся о том, чтобы наши рассказы познали яд недоверия.

      – Недоверия?

      – Да. Они поверят, но лишь если смогут приобщиться к нашей славе. Поверят, если мы, в свой черёд, поверим им – уверуем в изменённое прошлое, в не данное благословение, ставшее данным, в то, что вся деревня провожала нас в поход. Все до единого пришли, так они скажут и в конце концов сами в это поверят, запечатлят эту сцену в памяти. Тебе по-прежнему непонятно, Карса? Если так, лучше нам больше не говорить о мудрости.

      – Теблоры презирают игры обмана, – прорычал Карса.

      Байрот некоторое время молча разглядывал его, затем кивнул:

      – Верно. Всё так.

      Дэлум забросал ямку землёй и камнями.

      – Пора спать, – сказал он, поднимаясь, чтобы ещё раз проверить стреноженных коней.

      Карса смотрел на Байрота. Ум его, точно ланидская стрела в лесу, но поможет ли это ему, когда мы обнажим клинки и со всех сторон зазвучат боевые кличи? Вот что бывает, если мышцы зарастают жиром, а к спине прилипает солома. Умение биться словами ничего тебе не даст, Байрот Гилд, разве что язык твой не так быстро высохнет на поясе ратидского воина.

      – Не меньше восьми, – пробормотал Дэлум. – И скорей всего, один юнец. Два очага. Они убили седого пещерного медведя и несут добычу.

      – Значит, они зазнаются, – кивнул Байрот. – Это хорошо.

      Карса нахмурился, глядя на Байрота:

      – Почему?

      – Нужно знать мысли врага, предводитель. Они себя чувствуют непобедимыми, это делает их беспечными. Есть у них кони, Дэлум?

      – Нет. Седые медведи уже знают, что значит конская поступь. Если они и брали на охоту псов, то ни один не выжил.

      – Ещё лучше.

      Некоторое время назад теблоры спешились и теперь сидели на корточках у самой кромки леса. Дэлум уходил вперёд, чтобы разведать расположение лагеря ратидов, – прокрался по высокой траве среди невысоких пней так, что ни один лист не шелохнулся.

      Солнце сияло высоко в небе, в сухом, горячем воздухе – ни ветерка.

      – Восемь, – проговорил Байрот и ухмыльнулся Карсе. – И юнец. Его нужно убить первым.

      Чтобы выжившие были опозорены. Он считает, что мы проиграем.

      – Оставьте его мне, – сказал Карса. – Я брошусь в атаку и окажусь потом на другой стороне лагеря. Все выжившие