Черный дар. Плененная тьмой. Татьяна Славина

словно бы и не стоял никогда возле печки.

      – А вдруг и вправду Шустрик не к добру явился? – испугалась вдруг Яся. – Как он сказал – худо на пороге стоит, в двери стучится?

      Девушка соскочила с лавки и выглянула в сени – никого. Но на душе от этого не стало спокойнее.

      – Пойду-ка я к родителям, – решила Яся.

      – Иди—иди, пробурчал себе под нос Шустрик и с чувством исполненного долга запустил палец в кринку со сметаной.

      Не успела Яся выйти во двор, как от калитки к ней метнулась пожилая женщина.

      – Беда, Ясенька, ох, беда!

      У девушки ноги подкосились: вот оно.

      – Мужика моего удар хватил! – голосила между тем тетка Мякиниха. – Поднял сена навильник, да так до хлева и не донес, посреди двора свалился. Рот ему перекосило, слова сказать не может. Одной рукой кое-как шевелит, а другая – ну прямо плеть плетью. Мы его, горемычного, с детворой-то кое-как в избу затащили, на лавку пристроили. Что делать теперь, что делать?

      – Подожди, тетушка, дай подумать.

      Яся прислонилась спиной к стене дома, прикрыла глаза, будто думает. А у самой ноги подкашиваются. О чем же предупреждал домовой, о чем? Неужели чужая беда – это ее «худо»? Да с этим «худом» она уже который месяц живет, всем, кому может, помогает. Сказано же ей было: это, мол, твое предназначение.

      – Ладно, потом разберемся! – Яся решительно оттолкнулась от стены и шагнула к односельчанке. – Пойдем, тетушка, посмотрим, что можно сделать.

      Глава 5

      Домой Яся возвращалась уже в сумерках. Устало переставляла ноги, то и дело спотыкалась и скользила по схваченной ледком тропе. Сквозь усталость теплым огоньком пробивалось удовлетворение: помогла-таки она дядьке Ивеню. Вот только как бы до дома добрести?

      Окошко избы бабки Поветихи тускло мерцает впереди.

      – Видно, Зарима лучину засветила, прядет, поди, – вяло соображает Яся. – Зайду, отдохну немного. Эх, была бы бабушка жива, напоила меня травяным чаем, усталость бы как в воду канула!

      Черноглазая красавица была не одна. Смущенно потупив очи, она кивнула на незнакомого мужчину, сидящего на лавке у стола:

      – Вот, Яся, путник ко мне на огонек забрел. Вечеряем. Поешь с нами?

      «Путник»? – тревожно полыхнуло в голове девушки. Но она тут же одернула себя: что же, после Чужака теперь всю жизнь пришлых людей бояться будем?

      – Хлеб да соль! – поклонилась.

      – Ты меня, красавица, не бойся, – голос путника низок и глубок. – Я в вашей деревне только на ночь задержусь, а потом – снова в дорогу. Твой муж теперь тоже где-нибудь ночует у добрых людей.

      «И правда! – подумала Яся. – Сколько путников по свету бредет, не все же со злом об руку. Зря я всполошилась».

      Девушке и в голову не пришло поинтересоваться, откуда незнакомец знает, что она проводила мужа в путь – дорогу?

      Тем временем Зарима поставила на стол еще одну миску с густыми горячими щами. От аромата разопревшей капусты у Яси засосало под ложечкой: она с утра ничего