Черный дар. Колдун поневоле. Татьяна Славина

девчата, – отбивалась Яся. – Я с мамой пойду. Куда она – туда и я.

      – И спорить тут нечего! – решительно прекратила препирательства Поветиха. – И ты, Яся, и ты, Поляна, садитесь к нашему костру – и точка!

      Это было сказано так непререкаемо, что Поляна с Ясей тут же оказались у костра знахарки.

      – Вот, бабушка, пирожки с маком, а вот – ватрушки, – Поляна доставала снедь из своей корзинки. – Яся, где же сырники в сметане, ты не забыла положить?

      – Да нет же, мама, вот горшочек!

      Пока трапезничали, Яся все поглядывала на свою веточку вербы, которую она воткнула в землю тут же, рядом с собой. Вот начнет солнышко клониться к западу, настанет время девичьего хоровода.

      – Что, Яся, волнуешься? – Поветиха лукаво взглянула на девушку. – Уже, поди, сговорилась с кем-то из ребят, в какую сторону побежишь?

      – Да что ты, бабушка! – Яся залилась краской. – Ни с кем я не сговорилась. И вообще замуж мне еще рано.

      – А погреб открыла заранее, приготовила, куда бежать-то будешь, от женихов прятаться?

      – Да брось ты, бабушка, смеяться! На меня никто и не позарится!

      – Как не позариться на такую девку пригожую! Я примечала, как парни на тебя глядели, прямо как коты на сметану! Особенно Влас, он и сейчас, гляди-ка, всю шею вывернул, все на тебя оглядывается.

      – Да ну вас! – Яся, вконец засмущавшись, закрыла лицо ладошками.

      – Поляна, а Поляна, – вступил в разговор и дед Сучок, муж Поветихи. – Ты Серка-то своего привязала, али как?

      – Да почто же его привязывать, дедушка?

      – Как почто? Он у тебя, поди, уже в погребе открытом сидит, угощается.

      – А я об этом как-то и не подумала! – Поляна рассмеялась. – Ну да ладно, всего не съест, пусть и у него будет праздник!

      – А вот он еще и гостей к себе позовет, – подхватила Поветиха. – Пропали твои запасы, Поляна!

      За разговорами незаметно шло время. Вот уже и угощение для умерших родственников брошено в костер. Вот и солнышко начало скользить с небесной горки вниз, к вершинам далеких деревьев.

      Жад, невесть когда успевший раздобыть длиннющий пастуший кнут, вышел на вершину Веселой горки, встал, приосанясь, трижды звонко щелкнул кнутом и прокричал, что есть мочи:

      – Девичий хоровод!!!

      Взметнулись разом цветные сарафаны: девушки, подхватив свои веточки вербы, кинулись вверх, к Жаду. Чуть помедлив, еле сдерживаясь, чтобы не помчаться за ними вприпрыжку, поднялись к вершине холма и парни. Женщины спешно складывали в корзинки опустевшие скатерти и посуду, мужчины наказывали пострелятам-мальчишкам следить за кострами, чтоб не гасли. Вот уже все взрослое население деревни собралось у соломенного шалаша.

      Девушки, взявшись за руки, образовали круг, в центре которого важно расхаживал Жад с кнутом в руке. Вот он тряхнул кудрями и приказал:

      – Собирайся, народ!

      Зачинайся, хоровод!

      Девушки, послушно повернувшись направо, коротенькими шагами плавно двинулись по кругу.

      – Что же ты, душа-вербочка,

      Не зеленая