Черный дар. Колдун поневоле. Татьяна Славина

расписной горшок с кашей, чарку до краев наполнила малиновой настойкой.

      Поляна поклонилась низко и произнесла:

      – Хозяин-батюшка, сударь-домовой, меня полюби, да добро мое береги, мою скотину береги, мое угощенье прими и вина отпей из полной чаши.

      После этого полагалось ложиться спать, и хотя было еще не очень поздно, Поляна задула свечу и полезла к дочке на печку. На душе у нее было спокойно, как никогда, и сон пришел быстро. А Яся еще долго ворочалась с боку на бок, борясь со сном и надеясь хоть одним глазком посмотреть, как домовой придет кашу есть…

      Наутро Поляна разбудила дочку до зари:

      – Смотри, Яся, кашка-то съедена, да и чарка пуста.

      – Понравилось, понравилось домовому наше угощение! – девочка кубарем скатилась с печки и кинулась к лавке с опустевшей посудой.

      – Ну, вот и хорошо. Помой-ка, Яся, горшочек, а то домовой страсть как нерях не любит!

      Как только в окнах зарозовела заря, пришла Поветиха. Как всегда – с новостями.

      – Слыхали, в деревню к нам новый жилец пришел?

      – Это когда же?

      – Да вчера, в самую пургу. Видный такой мужчина! Говорит, вдовец.

      – Откуда же он явился?

      – Кто его знает, не сказывал! Остановился пока у дядьки Ивеня.

      – Он что, родственник ему, или как?

      – Нет, какой там родственник! Просто в крайний дом постучался. Кто же в такую пургу путника в избу не пустит? Говорит, надоело по свету мыкаться, хочет у нас на постоянное житье остаться.

      – А где же он жить будет? У Ивеня и без того полна хата народа, а избу строить зимой тоже не дело.

      – Вот я и пришла к тебе по этому поводу: одна ты пособить можешь!

      – Нет уж, я к себе чужого мужика не пущу жить! – Поляна даже руками замахала.

      – А тебя никто и не просит его к себе пускать. Дом свекра твоего и по сей день пустует. Он-то мужику и приглянулся. Ты, как единственная хозяйка, не разрешишь ли ему там поселиться?

      – Опомнись, Поветиха, ты забыла, что дом тот – нечистый, кровью запятнанный? Вся деревня его стороной обходит. Как же в нем жить?

      – Да знает, знает пришлый, что дом этот дурную славу имеет. Только ему – все равно.

      – Ну, коли так, его дело. Пускай живет, если хочет.

      – Вот и хорошо, вот и спасибо, Поляна. Доброе дело сделала. Пойду к Ивеню, передам твое согласие бобылю. То-то он обрадуется! – и Поветиха засеменила в двери, на ходу заматывая голову платком.

      – Мам, а я никогда бы в этом доме не поселилась! Как вспомню, что в нем с Синюшкой сделали, – мороз по коже. А вдруг темные все еще в доме прячутся?

      – Кто их знает, может, и прячутся. Знаешь, доченька, у меня вот что из головы не идет: мужики те, вроде, в доме были, а следов не оставили. Пыль там везде нетронутая была. И еще: показалось мне, что один из них – дед твой, а ведь он покойник уже десять лет! Если бы и ты темных тех не видела, я бы подумала, что все мне просто привиделось