Черный дар. Колдун поневоле. Татьяна Славина

такое, чем Богов прогневала? Как жить теперь буду, горемычная?

      Постепенно изба наполнялась соседками. Женщины скорбно переглядывались, перешептывались, прикрыв рот ладонью. Потом, видно, решив, что пришло время, подняли Любиму с пола, увели, утешая, от изголовья сына. Другие, возглавляемые знахаркой, принялись готовить тело умершего к погребению. Позже пришли мужчины со свежевыдолбленной колодой. Отец прощался с сыном сурово и молчаливо. Все шло своим чередом, так, как было при дедах и прадедах. И не знали селяне, не ведали, что заглянет такое горе еще не в один дом. Страшная, непонятная, неведомая хворь потянет в могилы их ребятишек, одного за другим, одного за другим.

      Недели не прошло, как захворали еще двое, а потом еще пятеро ребятишек. Все они лежали вялые и безразличные ко всему, отказывались есть и разговаривать. Поветиха сбилась с ног, навещая больных. Пошли в ход все запасы трав знахарки, все ее заговоры, а толку – никакого.

      – Деточка, ну скажи мне, где болит-то у тебя? – уговаривала бабка очередного пациента.

      Но тот только отворачивался к стене и, молча, ронял слезы.

      – Не иначе, лихоманка какая-то, – судачили селяне и строго-настрого запрещали своим детям выходить со двора, общаться со сверстниками.

      Глава 4

      Деревня замерла. Сидя в занесенных снегом избах, люди ждали беды. И она приходила.

      Однажды, заглянувшая к Поляне Поветиха, принесла нерадостную весть и Ясе.

      – Эх, девонька, подружка твоя, Беляна, тоже заболела вчера. Я у них утром была – та же история, что и с другими. Чем детям помочь – ума не приложу!

      – Ах, мамочка, разреши, я сбегаю к Беляне, навещу ее, – Яся просительно заглянула в глаза Поляне.

      – Э, нет, – вмешалась Поветиха. – Не ходи туда. Кто знает, как эта зараза распространяется. Не хватало еще и тебе заболеть!

      – И верно, не ходи, доченька. Помочь подружке все равно не сможешь, а вдруг сама заболеешь!

      – Ну тогда, ну тогда… Вот, придумала!

      Яся бросилась за печку, в свой уголок и принесла оттуда тряпичную куклу.

      – Отнеси, бабулечка, эту куклу Беляне, она ей очень нравилась. Я уже большая, мне куклы ни к чему, а ей радостно будет.

      – Ладно, ладно, отнесу, – покивала головой Поветиха.

      Она вспомнила, как не успела отнести яблоки, и тяжело вздохнула.

      А ночью Поляна проснулась оттого, что дочка, дрожа, залезла к ней под одеяло.

      – Ох, мамочка, какой мне страшный сон привиделся! – девочка прижалась к матери, ища у нее защиты и успокоения.

      – Страшный, говоришь? Ну, расскажи мне, а то снова заснуть не сможешь.

      – Снилось мне, будто сижу я у Беляны в избе, а она больная на лавке лежит. И вот смотрю я, а у нее из живота вдруг какой-то светящийся шнур появляется и начинает тянуться к двери. Потом ползет под дверь, я тихонько – за ним. Дверь открыла, гляжу – а шнур в колодец, что у них в сенях, спускается. И вроде не шнур это, а как ручей светлый. И течет