Черный дар. Колдун поневоле. Татьяна Славина

мужику помогать должна? У нее что, дома дел мало? Если сам управиться не в состоянии – женись, пусть жена тебе и помогает.

      – Это ты хорошо придумала, – незнакомец криво усмехнулся. – Может, к тебе и зашлю сватов по весне, когда огород сажать время придет. Ты, говорят, вдовая.

      – Это кто же говорит? Уж не те ли жеребцы, каким я от ворот поворот дала? Так вот, советую запомнить: ко мне можешь не подкатываться. Я – мужняя жена, а не вдовица. И вообще – разрешили тебе в доме свекра моего жить, ну и живи. А меня оставь в покое. Прощай!

      – До свидания, хозяюшка, до свидания! – гость еще раз нехорошо усмехнулся и шагнул за порог.

      Из-за печки выглянула Яся.

      – Мам, он ушел?

      – Ушел, ушел, вылезай из своей норки, мышонок. Ты, никак, испугалась?

      – Ага, испугаешься тут: сижу в избе одна – и вдруг он входит. Я думала, головой крышу поднимет. Ничего не сказал, не спросил даже, где ты есть. Сразу на лавке развалился и ну меня разглядывать! А глаза-то прямо окаянные! Я и стрельнула за печку – от греха подальше.

      – Ох, не понравился мне что-то мужик этот!

      – Недобрый он, мама, черный весь.

      – Ну, не все же черноволосые недобрые, доченька! Вот хоть отец твой…

      – Нет, мама, он весь – черный! Ну, как будто в черном яйце сидит.

      – Что-то я тебя не пойму.

      – Ну, как же, вот твое яйцо – светлое, лучистое, у бабушки Поветихи – фиолетовое, у дядьки Ивеня – красное…

      – Постой-постой, какие еще яйца?

      Яся удивленно заморгала глазами:

      – Ты что, не видишь разве? Ведь каждый человек в своем яйце сидит, только цвет его у каждого свой, и размер тоже. Это как бы из дыма цветного облачка. Я думала, все это видят.

      – Нет, доченька, я об этом впервые слышу. Ну-ка, расскажи подробней.

      – А что тут рассказывать! Вот у Ивеня, например, яйцо на пол-аршина за туловище выходит, а у Поветихи – сажени на две.

      – А у меня?

      – У тебя – всю избу заполняет, да еще и наружу выходит. Раньше оно поменьше было, как у Поветихи, а теперь все растет вот уже несколько месяцев кряду.

      – Ну, а у этого, у гостя нашего?

      – У него яйцо тоже в избе не помещается, только черное, как ночь осенняя.

      – И что, доченька, цвет яйца никогда не меняется?

      – Меняется. Вот, когда у тебя голова болит, то в яйце коричневое пятно появляется. А у папы… Ой! – девочка зажала рот ладошкой и распахнула глаза.

      – Что – у папы?

      – У него яйцо сначала зеленое было, а как дед помер – вдруг почернело.

      – Что, что ты говоришь такое?

      – Точно, мама, я сейчас вспомнила. Он как пришел домой после дедовой смерти, до похорон еще, так уже черный был. Я думала, от горя.

      – Может, и от горя: отец помер все-таки. А пришлый тоже, видимо, горюет – вдовец он.

      – Может быть! – девочка задумалась. – А почему тогда яйцо у тети Любимы цвет не изменило? Ведь у нее сынок умер – это ли не горе?

      Поляна