Нулевое досье. Уильям Гибсон

старой натуральной кожей. Косуху – черную, вытертую по швам до цвета грязной бумаги, – Холлис помнила по временам «Дозора».

      Роберт извернулся и нажал кнопку. Кабина поползла вверх, громко жалуясь на перевес пассажиров.

      – Этот пердоход нас угробит, – изрекла Хайди таким тоном, будто находит подобный финал скорее заманчивым.

      – Какой у Хайди номер? – спросила Холлис у Роберта.

      – Соседний с вашим.

      – Отлично! – произнесла Холлис с несколько преувеличенным энтузиазмом.

      Значит, номер с желтой шелковой кушеткой. Его тему Холлис совсем не понимала. Тему своего номера она тоже не понимала, но хотя бы чувствовала общую идею. Номер с желтой кушеткой имел какое-то отношение к шпионам, грустным, в каком-то очень британском смысле, и гадким политическим скандальчикам. И к рефлексотерапии.

      Кабина остановилась на этаже. Холлис открыла дверь-гармошку и пошла вперед, открывая пожарные двери для Хайди и тяжело нагруженного Роберта. Хайди шагала по зеленым мини-коридорам, каждой мышцей выражая общее недовольство миром. Холлис увидела ключ от номера, зажатый у Роберта между пальцев, и забрала его. Кисточка была болотно-зеленой.

      – Ты по соседству со мной. – Холлис отперла дверь и впустила Хайди, думая о слонах и посудных лавках. – Просто поставьте все здесь, – тихонько сказала она Роберту. – Дальше уж я сама.

      Она забрала у него из рук две неожиданно тяжелые картонные коробки размером примерно как для человеческой головы. Роберт тут же принялся выпутываться из остального багажа Хайди. Холлис сунула ему пятифунтовую банкноту.

      – Спасибо, мисс Генри.

      – Спасибо вам, Роберт.

      Он вышел с явным облегчением, и она закрыла за ним дверь.

      – Что это за херня? – был первый вопрос Хайди.

      – Твой номер, – ответила Холлис, составляя ее вещи к стене. – Это частный клуб, в котором состоит Инчмейл.

      – Клуб для чего? Вот это что? – (Указывая на большую шелкографию, которую Холлис назвала бы наименее странным предметом в номере.)

      – Уорхол. Думаю.

      Было ли у Энди Уорхола что-то по поводу скандала Профьюмо?[15]

      – Надо было сразу прочухать, что Инчмейл откопает чего-нибудь в таком роде. Где он?

      – Не здесь, – ответила Холлис. – Приехала Анжелина с малышом, и Редж снял дом в Хэмпстеде.

      Хайди взяла хрустальный графин, вытащила пробку, понюхала.

      – Виски, – сказала она.

      – Прозрачное в другом – джин, – предупредила Холлис. – Не вода.

      Хайди плеснула в высокий стакан на три пальца кабинетовского виски, выпила залпом, передернулась и с пугающе резким звоном уронила стеклянную пробку точно в узкое хрустальное горлышко. Она вообще обладала какой-то противоестественной меткостью. Никогда не промахивалась дротиком по мишени, но не играла в дартс, только метала их.

      – Хочешь об этом поговорить? – спросила Холлис.

      Хайди скинула косуху и стянула футболку. Бюстгальтер на ней был защитного цвета и выглядел частью боевого снаряжения.

      – Симпатичный

15

Скандал Профьюмо произошел в 1964 г., когда Джона Профьюмо, тогдашнего военного министра Великобритании, уличили в связи с танцовщицей, другим любовником которой был советский военно-морской атташе (и по совместительству шпион) Евгений Иванов.