Ленинский проспект. Артур Доля

метров на пятнадцать, собираются вокруг вожака, выжидают. Теперь понятно, в кого метить. Делаю вид, что поднимаю камень. Рыжая сука, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, в ужасе шарахнулась в сторону. Вожак покупается на пантомиму, уводит разношерстную стаю за собой, трусцой во дворы: подавись (хвост восклицательным знаком)! Уступает добычу.

      Если посмотреть на ситуацию глазами вожака (когда-то это умели и любили делать), произошло вмешательство высших сил, непредсказуемых, как стихийное бедствие. Мифология Древней Греции – Зевс, разбрасывающий молнии.

      Поджавши хвост, словно запятую после своей задницы поставила, как бы ссутулившись, – всем своим видом давая понять, что ее надо понять и простить, полюбить, – минуту назад чуть не бросившаяся под колеса автомобиля, дворняжка прибилась ко мне, и только гордость или страх, нет, только страх не позволяли рыжей потереться, по-кошачьи, о мою штанину.

      Следующий этап развития религиозных отношений.

      – Как тебя зовут, Маруся… – Хвост задрожал (мелкой дрожью ресниц). – Красавица в облезлой кацавейке… ты же красавица?

      Маруся подняла мордочку, до этого не решалась, завиляла хвостом; еще не восклицательный знак, но уже намек на вопросительный.

      Присаживаюсь на корточки:

      – Терпеть не могу домашних животных. – Маруся лижет протянутую ладонь; поднялся знак вопроса, – ну, ну, не стоит благодарности. Что нам с тобой делать (осматриваю шерсть на предмет лишая; вроде нет)? Хочешь, чтобы я тебя на свою шею посадил (потрепал за холку), кто не хочет? To ве or not увы, – вспомнил любительницу афоризмов, – увы!

      Распрямляюсь. Надо будет руки омыть.

      – Постарайся не забегать в чужие дворы.

      Нельзя убивать бродячих собак, – сказал индус в одном научно-публицистическом фильме, посвященном проблемам реинкарнации, – где-то надо жить душам нерожденных младенцев. Довольно убедительное кино.

      – Извини.

      Маруся не верит, ей надо на кого-нибудь молиться, метемпсихоз для Маруси пустой звук.

      – Отвали!

      Следует тенью: остановлюсь – замрет, двигаюсь – и она за мной.

      – Ну, не гоняться же мне за тобой?

      Отвернулась, вроде как ни при чем – мимо пробегала; приветливо машет хвостом.

      Говорят, со временем собаки становятся похожи на своих хозяев. Не знаю, не обращал внимания.

      Я бы ослеп, доведись мне воочию лицезреть Его! В сияющей славе! Выгорел дотла, развеялся по ветру, пеплом попал в глаза, запорошил людские очи; стал светящейся тенью.

      А так, поди разгляди, что там внутри?

      Все силы уходят на поиск или на заполнение пустоты, возникающей сразу после отказа от поиска, впрочем, и заполнение пустоты – поиск.

      Двигаюсь на ощупь, слепец, проклятья и стоны по сторонам: ямы вдоль дороги переполнены. Каждую секунду кто-то летит в тартарары, кто-то толкается, кто-то хватается руками за воздух, кто-то протягивает руку помощи, как правило не тому, или тому, и они падают, до смешного