Провинциальная Мадонна. Вера Колочкова

не к кому.

      – Ну тебя, не каркай! Чего с ними может случиться? Да и ты еще баба сильная, на тебе мешки таскать можно! А вот Григория зря, зря на свадьбу позвала, какой с него толк… Не в себе мужик, сразу видно…

      – А как было не позвать, тетя Рая? Он же Иванов брат, хоть и двоюродный. Какой-никакой, а родственник. Других-то никого нету.

      – Ты смотри, кабы из дома не спер чего!

      – Я уж Надюшке наказала, чтоб за ним присматривала…

      Дядя Гриша, папин брат, и впрямь был немного не в себе. То ходил неприкаянно по дому и по двору, заглядывал во все углы, то вдруг оборачивался к следующей за ним по пятам Наде, спрашивал резко:

      – А ты кто – старшая или младшая Ванькина дочка?

      – Я младшая… Старшая, Наташка, замуж выходит.

      – А… Ну да. Ваня-то рано помер, жалко.

      – Жалко, дядь Гриш…

      Во дворе, где были накрыты столы, тем временем произошло небольшое оживление. Кто-то из гостей, исхитрившись незаметно пролезть под стол, стащил с ноги невесты белую туфлю, и все сгрудились вокруг добычи, выдавая веселые комментарии:

      – Пусть жених невестину обувку выкупает, пусть раскошеливается!

      – Да не… Не по обычаю жениху раскошеливаться, вы что…

      – А как там по обычаю, что с ней теперь делать-то?

      – Так надо в туфлю вина налить, пусть из нее пьет до дна, по-гусарски!

      – Ух ты, здорово… Серега, чего пить будешь? Вино или водку?

      – А ну, дайте-ка сюда… – решительно воспротивилась мама этим гусарским замашкам, выхватывая туфлю из рук хмельного затейника. – Ишь чего, обувь вином портить… Небось денег стоит, да немалых…

      – Ну-у-у, Татьяна Ивановна, весь интерес испортила…

      – Ничего, без интереса обойдетесь. Вон включайте магнитофон да пляшите себе, как приличные люди.

      – Да уж наплясались вроде…

      – А давайте частушки, девки! Мы ж еще частушки не пели!

      – Давайте! Дядь Вася, бери гармонь, хватит выпивать-закусывать!

      Мама с тревогой поискала глазами приглашенную на свадьбу заведующую клубом Виолетту по прозвищу «Сто рублей новыми деньгами». Агрессивно-культурная, эта женщина получила его вовсе не за любовь к деньгам, а за то, что который уже год пыталась поставить в драмкружке при клубе одноименную пьесу Памфилова. Неизвестно, откуда у нее взялась неистовая любовь именно к этой пьесе, но репетиции возобновлялись с завидным упорством и гасли по разным причинам – то не хватало претендентов на мужские роли, то актерские данные работниц швейной фабрики не устраивали. Поймав мамин тревожный взгляд, Виолетта успокоила ее значительным кивком головы: ничего, мол, не беспокойся, сие народное творчество заранее прошло редактуру относительно нечаянных прецедентов антисоветчины…

      Первой в круг выскочила лихая Тамарка, Наташкина одноклассница, взмахнула выбеленными перекисью кудрями:

      Печку письмами топила,

      Не подкладывала дров,

      Все смотрела, как горела

      Моя первая