Казаки долго не живут. Иван Собченко

было иметь в сейме хотя бы несколько голосов в свою пользу. С этой целью он переписывался с литовским гетманом Сапегой – тот имел влияние на короля – и крупным магнатом Франтишеком Замойским. Эти были убеждены в верности Палия и во всем винили задиристую мелкую шляхту, которая, дескать, сама восстанавливает против себя этого доброжелательного, хорошего полковника.

      Зима подходила к концу. Чувствуя близкую гибель, она злилась, и в весенние месяцы над землей еще свистели метели. Ветры швыряли в окно снег, наметали у тынов сугробы. Но, в конце концов, метели выбились из сил и умчались на север.

      Дружкевич лютовал. Он злобно поглядывал на улицу, проклинал метели, ожидая весны. О! У региментария был определенный план. Нужны только терпение и спокойствие. Пусть нескоро, но он все же дождется.

      И дождался.

      XXX

      Едва на холмах зачернела земля, как Палий пошел в поход на татар. На этот раз с Лубенским, Полтавским и двумя охотными полками.

      Возвращались из похода через два месяца. Каждый вел на поводу одного, а то и двух коней с полными тороками: в степях разбили Буджацкую орду, ходили под сильную крепость Кизикермень, сожгли ее, и только дожди помешали пойти на Бендеры. Войско устало, к тому же много казаков погибло в битве с буджаками.

      За полками ехали освобожденные из татарского плена невольники. Здесь были не только украинцы, но и русские, белорусы, поляки, грузины, черкесы. Некоторые возвращались с женами и детьми.

      Как-то вечером, проходя по их табору, Палий подошел к одному из костров, чтобы раскурить погасшую люльку. На ковре сидела татарка с двумя детьми. Палий положил в люльку тлеющий уголек и хотел, было, уходить, но заметил невдалеке мужчину. Он сидел лицом на восток, молитвенно подняв руки.

      «Это не татарин», – подумал Палий, и тихонько кашлянул. Мужчина повернул голову и застыл в испуге. Полковник сделал к нему несколько шагов, окинул его внимательным взглядом.

      – Ты кто будешь? – негромко спросил он.

      Татарка с детьми испуганно отползла в сторону, завесилась попоной, хотя Палий не обращал на нее никакого внимания.

      – Ты кто будешь? – повторил он свой вопрос.

      – Я? Не знаю. Казак.

      – Казак?

      Палий властно распахнул одежду на груди мужчины. Да, креста на шее не было.

      – Долго у татар пробыл?

      – Шестнадцать лет.

      – На Украину хочешь? Правду говори. Смотри мне в глаза.

      – Хочу, давно в мыслях держу. – Человек упал на колени. – Пан полковник, не губите.

      – Врешь, не хочешь ты на Украину, избасурманился. Да и жилось тебе, видать, там неплохо. Вишь, чекмель на тебе какой дорогой, верно, заморский.

      Полковник прошел мимо человека, а тот продолжал стоять на коленях с поднятыми вверх, словно для намаза, руками. Палий вышел в степь и бродил там до тех пор, пока вечерний сумрак не упал на землю. На сердце было тяжело.

      Утром, прежде чем выступить, он приказал собрать всех освобожденных. Никто из них не знал,