Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 1. Александр Солженицын

генералу Хабалову, завтра всё будет спокойно.

      Ещё не раз за день отвлекали государыню и к телефону, день был такой раздёрганный, и захотелось ей умиротвориться, заглянуть в свою любимую церковь Знаменья, в Царском.

      Хотела взять с собой двух младших дочерей – Марию и Анастасию, но в горлах у них доктора обнаружили подозрительные признаки. Ах, так и будет!.. Поехала без них.

      Морозец был всего 4 градуса, бледное солнце, а воздух показался совершенно дивным, изумительным – каким только может быть чистый морозно-снежный воздух в самый канун весны.

      В дневной полутьме и тишине церкви опустилась на колени. Поставила свечки за всю семью и молилась за всех. Пусть пламя свечей подымет её молитвы к небу! А особенно – за слабого духом Государя. Чтобы в нынешнем своём тяжёлом одиночестве в Ставке, без тепла от жены и от сына, но перед чередою неотклонимых государственных дел – был бы сам он неуклонен, нешаток, достоин той твёрдости, которой жаждет страна.

      Делающие зло истребятся. И потомство нечестивых истребится. Потомство же праведника в благословении будет.

      15

Ликоня в жизни Саши. – Дневная репетиция «Маскарада». – Весело на улице! – Волшебство революций. – Диалектика военного мундира.

      Ликоня была для Саши Ленартовича какое-то заклятье, искус. Её недоуменно-загадочные поводливые глаза так и играли перед ним все эти годы, хотя за всю войну он приезжал только два раза коротко. Когда же ему приходилось видеть её – то всякое свиданье она ударяла в сердце как первый раз! и всякий раз новая! В этом маленьком лице скрывались неизмеренность очарования, всякий час поворачиваясь чем-то новым.

      Саша понимал, что Ликоня, – все звали её так, а он для себя и для неё Еленькой, Ёлочкой, – никак не подходит к направлению его жизни и к размаху ожидаемой борьбы. Он хорошо представлял истинный идеал русской женщины:

      Не для пошлых и низких страстей

      Ты таила на сердце богатства свои.

      Ты нужна для страдающих братьев-людей,

      Для великого общего дела любви.

      Женщина должна быть – помощница, соратница и сама по себе энергичная деятельница на общее благо.

      По всем сашиным воззрениям, женщина не смела играть такую роль в жизни революционера, какую уже взяла Еленька, – или уж, во всяком случае, должна была тогда быть и сама революционеркой. Она же – отдалась самой изломанной буржуазной моде, неприятному модернистскому стилю, – так что даже покладистая Вероня не могла с ней далее дружить, разошлись совсем, – а не мог Саша выбросить её из мыслей ни на день, презирал свою слабость – и не мог. И всякую свободную минуту – прожигающе вспоминал её. И даже мог уразуметь, что она нескрыто подражает загадочной Комиссаржевской, что всё это может быть только поза, – а тянуло к ней одурчиво.

      Если бы не война, не армия, и он все эти годы был бы в Петербурге – может быть, он сумел бы подчинить её своему духу, своей воле, направить как надо, и