Ипохондрия life. Алексей Яковлев

скрылся за дальние склоны,

      И в церквях зарыдают иконы,

      Оставляя соленую взвесь…

      Родители провожали как в последний путь. Запомнилось серьезное мрачное лицо отца и мать, не сдержавшая слез… Из друзей никого не было. Поезд тронулся вдоль полей, цветущих лугов, глухих буреломных лесных чащ, безжизненных станций. В такт вагону вдоль железной колеи промеж притоптанного бурьяна и огромного уродливо стоящего борщевика на ветру грустно раскачивалась адамова голова. Судимир. Малоярославец. Лихославль. Бологое-Московское. Непрерывный глухой стук колес.

            Дымом костра… Над пустошью эхо пульсирует стансами,

           Стынет зола, безудержно болью дрожит под пальцами,

           Привкус смородистый осени, душу встряхнув, очистила,

           Воздух оглох, наполнился серой, частицами выстрела…

      По бездорожью холодом, в поле сухими травами, Стать буреломом Брянщины, степью, блуждать канавами,

           Кровью, листвою, щепками, полог землистый узорами,

           Лес ощетинился ветвями, стаей вспорхнули вороны.

           Руки, как есть, ободраны, память души раскорчевана,

           Хлынула темными водами, пьяным дурманом солода.

           Черным крестом безымянного – имя, как водится, сколото,

           Солнце горит над полянами, сыплет осеннее золото…

      В Санкт-Петербург приехала три года назад летним нереальным, фантастически-иллюзорным, до неприличия сумбурным днем…

      Поступила в институт. Начала курить. Все оказалось гораздо сложнее и хуже.

      А потом совсем неинтересно…

      День будет холодный и хмурый. Увы, я все еще не принадлежу себе. Сегодня необходимо посетить доктора».

      10

      Вероника в Польском саду39. Светлый оранжево-бархатистый день с пестрыми аляповатыми облаками, пристыженными своей наготой деревьями, ворохом сырой мозаичной листвы и удушливым ароматом осени. Казалось бы, а вчера был снег, мокрый, липкий, безжизненный, слякоть, морозный воздух.

      На Веронике длинное пальто шафранового цвета, прямоугольного силуэта, серый вязаный шарф, расплавившийся по плечам. Русые волосы распущены, глаза устало-нежны. От нее веет ароматами черной смородины, мадагаскарской ванили, японского пиона, душистым дыханием иланг-иланга. Притягательно, чарующе… В кармане обрывающейся мелодией позвякивает связка ключей, под ногами потрескивает, хлюпает, шуршит полог из березовой и кленовой листвы, порывисто дышит ветер.

      И отчего-то сегодня все легко и просто, и мир кажется весьма безбрежным, и куда-то прочь отступает одиночество. Память тонет в холодной темной воде, глубоко скрыты тайные желания, расслабляет и успокаивает сигарета со вкусом вишни.

      Привычный дымчатый кварц в глазах Вероники меняет цвет на винно-желтый. И на ее лице появляется светлая угадываемая улыбка, а походка становится спокойной, размеренной, мечтательной

39

Сад в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга. Получил свое наименование по близости католического собора Успения Пресвятой Девы Марии.