Мертвое озеро. Николай Некрасов

Петруша,

      – И она ему пишет?

      – Разумеется!

      Она замолчала и продолжала бежать. Петруша усилил свой бег и сказал:

      – А ты будешь писать ко мне, когда я уеду отсюда?

      – Это зачем?

      – Так!

      – Нет-с, вы уж лучше попросите Танечку, чтоб она вам обоим писала.

      – Трусиха! – заметил Петруша и, выпустив ее руку, пошел шагом.

      – Вовсе не из трусости!

      – А из чего же?

      – Так!

      – Значит, тебе меня не будет жаль? – с упреком заметил Петруша.

      – Пойдем к лодке, Петруша! – взяв его за руку, поспешно сказала Аня.

      – Зачем?

      – Нарвем цветов; я их ужасно люблю.

      – Ну пойдем!

      И они как стрелы пустились бежать, – перебежав мостик, повернули по берегу речки, которая прихотливо изгибалась узкою лентою, окаймленною с двух сторон широкими листьями болотных лилий. Прибежав к одному из кустов, Петруша взвалил себе на плечи два весла, которые скрывались там, и медленно пошел к лодке, стоявшей невдалеке. Он проворно прыгнул в нее и отвязал ее от колышка, покрытого изумрудным мхом.

      Лодка заколыхалась, и из-под зеленой тины блеснула вода. Петруша с ловкостью перекинул конец весла на берег, а другой придержал рукой. Аня, приподняв высоко платье, чтоб его не замочить, стала тихонько пробираться по веслу, которое вертелось во все стороны.

      – Какие у тебя маленькие ножки! – заметил Петруша.

      Аня, потеряв баланс, закачалась.

      Если бы не ловкость Петруши, она упала бы в воду; но он схватил ее за руку и с силою притянул в лодку. Он смеялся. Аня тоже смеялась.

      Лодка тем временем отчалила от берега и тихо прорезала себе дорогу в зелени, оставляя за собой ленту воды, которая уменьшалась постепенно и наконец исчезла.

      – Смотри, весло забыли! – кричала Аня.

      – И с одним накатаемся.

* * *

      Петруша стоя правил одним веслом и насмешливо глядел на нее.

      Легкий туман стал подниматься из реки, которая становилась шире и чище, а лес, окаймлявший берега с обеих сторон, густел и темнел. Петруша и Аня плыли молча; последняя смотрелась в воду, опускала руки в нее и так ехала, производя ими легкий плеск.

      – Петруша! – неожиданно окликнула она задумавшегося своего вожатого.

      – А? – спросил пугливо Петруша.

      Эхо повторило их. Это Аню очень заняло, и она, смеясь, стала повторять на разные голоса имя Петруши и прислушивалась к эхо.

      – Отчего, Петруша, лес повторяет, что я ни скажу? – спросила Аня.

      – Это – эхо, – глубокомысленно отвечал Петруша.

      – Вот хорошо! я и без тебя знаю, что эхо! – насмешливо и передразнивая его голос, отвечала Аня и с важностью продолжала: – Нет, ты мне растолкуй, отчего и как?

      Петруша молчал.

      – Не знаешь?

      – А ты знаешь? – с досадою спросил Петруша.

      – Нет! но мне не стыдно! я не буду курить и писать письма! – Аня сопровождала свои слова лукавыми взглядами.

      – О, тогда я всё узнаю; а теперь чему научиться с Селивестром Федорычем? разве как сушить васильки, чтоб перемешивать с табаком и потом курить