.

раздался хриплый звонок и произошло движение.

      – А, – громко воскликнул Камзолин, – наконец-то!

      И в полной уверенности, что это запоздавший Пиратов, он соскочил с кровати, растворил дверь и высунул голову в коридор.

      – Это называется свинство! – выразительно крикнул он фигуре, которая появилась в полутёмном коридоре.

      – А? – промолвила из темноты фигура солидным басовым голосом, какого никогда не бывало у Пиратова, – покорно благодарю!

      Камзолин с недоумением остановился и, растворив дверь, начал рассматривать вошедшего, который, таща в руках довольно увесистый узел, направлялся прямо к нему в комнату.

      – Да это что же? – воскликнул Камзолин. – Фу ты, да это вы, Назарьев?

      – Ну, конечно, я. Я не понимаю, за что вы меня обругали?

      – Это недоразумение, извините. Я вообразил, что это вернулся Пиратов. Вы что же, прямо из деревни?

      – Да, как видите. Я проездом. Еду в Тверь; поезда не сходятся, приходится сидеть в Москве часов восемь, вот я и завернул к вам.

      И гость, втащивши свой узел в комнату, снял пальто, сел на диван и, видимо, начал отдыхать.

      Назарьев был товарищ Пиратова и Камзолина по гимназии. Но в университет он не пошёл, а стал заниматься своим маленьким хозяйством в деревне. Между товарищами никогда не было особенной близости, но они навсегда остались в хороших отношениях. Имение Назарьева было ничтожно, а семья, состоявшая из сестёр и многочисленных более или менее отдалённых родственников, была велика. Вот он и бился, обрабатывал землю и, вместе с тем, вёл ещё какую-то небольшую торговлю. Когда он приезжал в Москву, то не забывал товарищей и заходил к ним на часок.

      С виду это был человек очень здоровый и крепкий. Его смуглое лицо, густо обросшее тёмными волосами, производило впечатление какой-то суровости, но когда он начинал говорить, то сейчас становилось ясным, что это выражение не соответствовало его намерениям; он оказывался мягким и добродушным.

      Назарьев начал расспрашивать про Пиратова, про других товарищей, про дела вообще и про московские новости. Камзолин, во всякое другое время готовый принять его ласково и внимательно, теперь отвечал рассеянно, и Назарьеву показалось даже, что он что-то имеет против него.

      – Послушайте, я, может быть, не вовремя, так вы прямо так и скажите!

      – Ах, нет, вовсе нет… тут совсем не то.

      – А в чём же дело?

      – Да это Пиратов всё. Вы же знаете, какая это свинья.

      – Пиратов? Вот никак не ожидал. Мне казалось, что он человек порядочный.

      – Да вы не подумайте чего-нибудь! – спохватился Камзолин, – он никакой подлости не сделал…

      – Ну, признаюсь, ничего не понимаю…

      – Да вы можете себе вообразить… представьте себе, у нас сегодня экзамен… и уж отложить никак нельзя… он пошёл держать, потому что он в первой группе… Постойте, батюшка, вот мысль!..

      Назарьев с изумлением смотрел на хозяина, который остановился перед ним и почему-то