Записки старого студента (сборник). Игнатий Потапенко

отдачу; но Булыге было хорошо известно, что у соседа никогда денег не бывает, поэтому он тотчас же заподозрил, что у него хотят просить денег.

      – Ох, знаете, я просто не знаю, что делать, – сказал Булыга, желая наперёд отвадить соседа от просьбы. – Вот уже неделя прошла, как должен получить из деревни, а ничего не шлют…

      – Пришлют! – успокоительно заметил Чигринский, – вам ведь всегда присылают. Скажите, Булыга, ведь вы сегодня никуда не идёте?

      – Куда же я могу выйти? Разве что-нибудь экстренное?

      – Ну, что же может быть теперь экстренное, вечером? Так, значит, вы никуда не едете?

      – Да что вам за дело до этого, еду я или нет?

      – Да уж, значит, есть дело, коли спрашиваю. Тут, видите ли, такое обстоятельство… Мне надо пойти сегодня в одно место… приличное… А костюм мой, сами видите, каков.

      – Так вы хотите в мой одеться?

      – Да, если вы позволите.

      – Ну, знаете, я этого никогда не делаю. Во-первых, вы длинный, а я короткий.

      – Да это ничего… Тут главное, чтобы там, где полагается сюртук, был сюртук, а уж какой – это неважно…

      – Нет уж, оставьте, пожалуйста! Терпеть не могу, когда мои вещи кто-нибудь носит.

      – Так не дадите?

      – Нет.

      Чигринский ушёл к себе. Минут через десять после этого в дверь его постучались, и затем раздался голос Марьи Петровны:

      – Слушайте, Чигринский, идите сюда.

      Чигринский побежал в её комнату.

      – Мне страшно хочется поехать, я должна пойти сегодня! Я бы сама пошла, но это ужасно далеко, я боюсь…

      – Может быть, я проводил бы вас, а оттуда вы как-нибудь сами, что ли…

      – Нет! как же! А вдруг я там не встречу знакомых… Нет, вы уж лучше достаньте как-нибудь себе.

      – Я просил Булыгу, он не даёт.

      – Ах, Булыга! Постойте-ка, я у него попрошу…

      – Не даст!..

      – А, может быть, и даст…

      Марья Петровна в этом случае припомнила, что Булыга тоже не совсем был равнодушен к её глазкам. Она отправилась к его двери и постучала.

      – Ах, ты, Господи! Да ведь я же сказал, что не могу! – крайне недовольным голосом отозвался Булыга, по-видимому, совершенно уверенный, что это Чигринский возобновляет свои домогательства.

      – Послушайте, Булыга, это я! – промолвила Марья Петровна.

      – Ах, вы? то есть… Это вы? – воскликнул Булыга и, несмотря на то, что дверь была затворена, из вежливости встал с кровати.

      – Ну, да, я! к вам можно?

      – Да, пожалуйста. Только у меня не совсем тут в порядке! Впрочем, ничего, войдите.

      Лопатина вошла к нему и тотчас же сделала кислую мину от сильного запаха лекарств. Она не рассчитывала здесь долго оставаться и потому сразу сказала:

      – Слушайте, сделайте мне удовольствие: дайте, пожалуйста, ваш сюртук.

      Булыга с удивлением посмотрел на неё.

      – Сюртук? то есть, как же? вам сюртук?

      – Ах, нет, конечно, не мне. Чигринский обещал проводить меня на вечер, понимаете? А у него