Записки старого студента (сборник). Игнатий Потапенко

готова к вечеру. Её русые волосы были завиты, новая кофточка блистала белизной, появились бантики, брошечка, шпильки.

      – Что ж мне с вами делать? – промолвила она, – послушайте, Анчаров дома?

      – Кажется, дома, – раздалось точно откуда-то из-под полу.

      – Попросите у него.

      – Не даст. Мне не даст. Мы с ним в натянутых отношениях.

      – Фу-ты, какой вы! Послушайте, да не могу же я, не могу я просить… брюки…

      – Как хотите! – уже окончательно безнадёжно ответил Чигринский.

      – Он в четвёртом номере?

      – Он перебрался в пятый.

      – Пойду. Это невероятно, но я пойду!

      И она пошла к пятому номеру. У Анчарова в комнате был свет. Она тихонько нажала ручку двери и отворила её.

      – К вам можно?

      – Ах, это вы, Марья Петровна! – радостно откликнулся Анчаров. – Чем могу служить?..

      Марья Петровна совсем отворила дверь и остановилась на пороге.

      – Слушайте, как это ни странно, но я прошу вас об этом… Видите ли, Чигринский должен проводить меня на вечер, а у него нет… Так не можете ли вы дать?

      – Чего нет? Сюртука? – спросил Анчаров.

      – Нет, не сюртука, а…

      Марья Петровна замялась.

      – А, понимаю! – догадался Анчаров и громко рассмеялся. – Так вот что вам нужно!.. Ну знаете, вы к нему очень милостивы. Ему бы я не дал, а для вас с удовольствием.

      В то время, когда Марья Петровна так счастливо одевала Чигринского, сам герой впал в отчаяние ещё больше прежнего. В её отсутствие он встал, подошёл к зеркалу и тщательно осмотрел свои воротнички и манжеты; они оказались в безнадёжном состоянии. Собственно говоря, в них недовольно прилично было даже показываться на улице. Но допустив мысль, что миссия Лопатиной у Анчарова кончится удачно, Чигринский уже никак не мог согласиться на то, чтобы она достала для него ещё что-нибудь. И тут у него мелькнула счастливая мысль: он стремглав вылетел из комнаты, пробежал через коридор и влетел прямо в тёмную кладовку, где помещалась хозяйка квартиры.

      – Анна Ивановна! Ради самого Бога! – почти страстно начал он.

      – О, Господи! – воскликнула хозяйка и вскочила с постели, страшно испугавшись его слов и тона. – Что такое там случилось?

      – Да право же ничего… А тут дело вот в чём. Понимаете, надо проводить Лопатину на вечер, а у меня воротнички того… подгуляли. Так нет ли у вас?

      – У меня? Да разве я ношу воротнички? Разве вы видели когда-нибудь?

      – Ах, вы не понимаете. Может быть, у вас в стирке есть чьи-нибудь?

      – В стирке? Так как же я отдам вам чужие? Ведь вы их испачкаете.

      – Ну, вы потом опять их вымоете, я вам за стирку заплачу…

      – Ох, Чигринский, вы меня подводите… Никогда я этого не делала, чтоб отдавать чужие вещи.

      – Так поймите же, поймите! Марью Петровну проводить надо…

      – А вы небось влюблены в неё?..

      – Ну, что там, где там!.. Просто надо любезность сделать…

      Хозяйка разжалобилась и решилась совершить преступление. Чигринский получил чистые воротнички и манжеты. Не прошло и пяти минут, как он,