Жизнь языка: Памяти М. В. Панова. Сборник статей

должности, о которых мы говорили, – он же не то что там ничего не делал. Ведь есть люди, которые только значатся, а он все-таки там многое делал. И журналом он руководил, и Комитетом славистов, и институтом, и много он очень делал, действительно.

      Т.: А Надежду Матвеевну вы знали?

      З.: Да, конечно, конечно. Я у них несколько раз бывала дома, еще когда я писала у него диплом. Причем он всегда был очень вежлив и внимателен к своим студентам. Я помню, один раз такой вот был тоже маленький случай. Он мне назначил прийти, я к нему пришла, а он должен был уйти, и он поручил Надежде Матвеевне специально меня ждать в той комнате, куда я должна была прийти… (У них было две комнаты на разных этажах – на первом и на четвертом, так вот как-то сложилось). Она меня ждала на первом этаже, извинилась, что Виктор Владимирович ушел, и угостила конфетами. Это было голодное такое время, я была студентка пятого курса или четвертого, я очень хорошо помню эти шоколадные конфеты. И она так вот как-то ласково со мной говорила, сказала, что «простите, вот Виктор Владимирович должен был уйти». Нет, я у них бывала и дома, и когда-то там и обедала, и все. Конечно, я ее знала. Что она была музыкантша, вы знаете?

      Т.: Да-да-да, у нее ученики были.

      З.: Да, сейчас вот эта Любовь Казарновская – это же ее ученица тоже.

      Т.: Да.

      З.: И Архипова. То есть она была прекрасный…

      Т.: Педагог.

      З.: У нее есть статьи, между прочим. У нее есть книга, которая скоро должна выйти, что-то такое – «Слово в романсе», значит, в музыке…

      П.: У меня была книга, но я ее за ненадобностью изничтожил – ее книга «Комментарии к музыкальным пьесам». Ноты, ее… рассуждения, как надо играть.

      З.: И уже когда Виктор Владимирович умер, она обычно в его день рождения собирала его учеников и приглашала кого-нибудь из своих учениц. И вот несколько раз она именно Любочку Казарновскую приглашала, и та, значит…

      П.: Кого?

      З.: Такая певица, сейчас уже очень известная, Любовь Казарновская, ученица Надежды Матвеевны.

      П.: А какое она имеет отношение к репрессированному поэту Казарновскому?

      З.: Очень может быть, что имеет, но я не знаю. Но вот эта Любочка приходила и пела, и мы наслаждались этим… Вот.

      Т.: Да, хорошо. Ну что, отдохнем?

      З.: Давайте отдохнем. Хотите еще чаю, Михаил Викторович?

      П.: Хотим очень чаю.

      (Перерыв в записи. Идет речь о М. Н. Петерсоне.)

      З.:…[Михаил Викторович его] не знал лично, так что…

      Т.: Не знал Петерсона лично?

      З.: Нет, нет, он его просто не знал, поэтому я и не стала так настаивать, они не были знакомы даже. То есть он его очень уважал, и всячески, но…

      Т.: А вы с ним были знакомы еще?…

      З.: А я как студентка была с ним знакома.

      Т.: Как студентка.

      З.: Я у него учила с первого курса санскрит три с половиной года, и он даже меня очень уговаривал писать диплом по санскриту. И я очень хорошо помню, что, когда вот пришла пора выбирать себе диплом, решать, я, как, знаете, невеста, положила под подушку бумажечки «Виноградов» – «Петерсон»…

      Т.: Даже так.

      З.:…Вытащила «Петерсон», но