Камень соблазна. Николя Бюри

я невольно осквернил свое выступление. Пытаясь побороть это ощущение, я представил себе, что сражаюсь с вспыльчивым Мигелем. Мне это удалось. Почтенные доктора теологии воззрились на меня; усталость на их лицах сменилась любопытством. Воодушевившись, я заговорил еще быстрее; тон мой стал более язвительным, голос более ясным.

      Внезапно раздался громкий крик, а за ним яростный стук. От мощного удара ворота коллегии распахнулись. Во двор с диким визгом ворвался разъяренный кабан в нахлобученной на голову митре, из его филейных частей торчали кинжалы, глубоко застрявшие в свиной плоти. Мечась во все стороны, животное подскакивало от боли. На крышах зданий коллегии появилось несколько десятков возмутителей спокойствия. Они изрыгали оскорбления и разбрасывали листовки. Шум поднялся такой, что я прервал свою речь. Глядя на мятежников, я неожиданно узнал Ги.

      – Pontifex porcus![5] – звучал со всех сторон крик.

      – Хватайте этих собак, убейте их, зарежьте их всех! – заорал Беда во всю глотку.

      Возмутители спокойствия уже спасались бегством. Однако двое каноников, забравшись на крышу, преградили путь одному из смутьянов. Пытаясь увернуться, он споткнулся и, заскользив по черепице, свалился на помост. Прямо посреди кандидатов. Я увидел, как самый старый из присутствовавших князей Церкви, выглядевший на удивление элегантно в своей затканной золотом ризе, медленно поднялся по лестнице и подошел к распростертому на помосте. От страха я не мог пошевелиться. Стоя над раненым, он уперся посохом ему в горло.

      – Рабом каких заблуждений ты стал? Какой ереси поклоняешься?

      Слабым от боли голосом лежащий ответил:

      – Я слуга Господа нашего Иисуса Христа… нашего… Спа…

      Несколько незаметных движений посохом положили конец этому исповеданию веры. В ту же минуту рука с кольцом с печаткой легла на плечо старого прелата и отодвинула его в сторону. Человек с кольцом стоял ко мне спиной, но я точно знал, что это был тот, кто присутствовал при моем допросе в кабинете у Беды. Наклонившись, он уверенным движением погрузил узкое лезвие кинжала по самую рукоятку в ухо мятежника. Выпрямившись, он посмотрел на Ноэля Беду. Движением, каким ловят на лету мух, ректор успокоил собравшихся. И повернулся ко мне.

      – Продолжайте, – призывным тоном произнес он, – продолжайте, Ковен, все хорошо.

      Убийца спрятал стилет. Спустившись с подмостков, он прошел сквозь толпу, которая не могла видеть убийства. Люди почтительно расступались перед ним.

      – Это Тритемий Сегарелли, Великий инквизитор Франции, – прошептал Луи.

      Придя в ужас от вида тоненькой струйки крови, вытекавшей из уха мертвеца, я прерывающимся голосом попытался поймать нить своего ответа. В конце концов мне пришлось покинуть помост до закрытия церемонии. Меня стошнило.

      Позднее Беда подозвал меня к себе:

      – К несчастью, надо уметь вести войну.

      – Я не воин.

      – Еретиков нельзя жалеть.

      – Они уже сами себя осудили, зачем же убивать их?

      – Ты

5

Понтифик – свинья (лат.).