Черновые наброски. Николай Гоголь

Слышишь, Туркил? Это ты?

      Туркил. Разве я косоглазый?

      ‹Гунтинг› (продолжает): «…в присутствии Брининга шерифа, Ательварда де Фрома, Леофина де Фрома черного, Годрига де Штока и всех танов графства Герефорта, Кудред – сын Эгвинов – представил суду против высо‹ко›родного графа и королевского тана в том, что якобы он, Кудред, от него, выс‹о›кородного графа Этельбальда…»

      (В народе крик и давка). Пусти, пусти! – Куда теперь сторониться! – Батюшки, батюшки, тресну! Со всех сторон придавили!

      Высокий (болтает вверху руками). Чего эти бабы лезут, желал ‹бы я знать› ‹?›.

      Брифрик. Чего народ лезет? (Продирается).

      – Да взбеленился просто, никого нет. Какой-то дурак опять пронес, что корабль показался.

      Кудред (кричит). Бумагу, бумагу, бумагу дай! Экой трус, изорвал…

      Кисса. Да кто сказал, что король едет?

      ‹Голоса›. Я не говорил. – Я не говорил. – Опять верно Шпинг.

      Шпинг. Нет, высокородный тан, и языком не воротил.

      Брифрик. Ей богу, глупый народ! Ну что, хоть бы и в самом деле был корабль.

      Вульфинг. А сам, небось, первый полез.

      Брифрик. Что ж! Только посмотреть.

      Один из народа. Вот таны поехали на лошадях. Это верно встречать короля.

      Рыцарь на лошади. Дорогу, дорогу! Народ, посторонись!

      ‹Эгберт›. Кому дорогу?

      ‹Рыцарь на лошади›. Посторонись, говорят тебе! Дорогу высо‹кородному› королевскому тану Этельбальду.

      Эгберт. Отнеси ему эту пощечину. (Бьет его и убегает).

      Рыцарь (кричит). Мы увидимся, проклятый длиннорукий чорт!

      ‹Вульфинг›. Вон поехал граф Эдвиг. Видел?

      ‹Туркил›. Видел. Славное вооружение.

      ‹Вульфинг›. Вон Этельбальд. Гляди, какой около него строй стоит – в толпе рыцарей, как в лесу. Эх, как одеты славно! Какие кирасы, щиты! Ей богу, если б хотели, побили датчан.

      Туркил. Отчего ж не хотят?

      ‹Вульфинг›. А так. Сами держат руку неприятелей.

      ‹Туркил›. Ну, вот!

      ‹Вульфинг›. Почему ж не побить? Ведь наших впятеро будет больше, если собрать всех саксонов, а англов-то одних всадников будет на всю дорогу от Лондона до Йорка! А датчан всех-на-всех трех тысяч не будет.

      ‹Туркил›. Э, любезный приятель мой! Как твое имя? Вульфинг?

      ‹Вульфинг›. Вульфинг.

      ‹Туркил›. Так будем приятелями, Вульфинг

      ‹Вульфинг›. Вот тебе рука моя.

      ‹Туркил›. Не говори этого, любезный Вульфинг. Им помогает нечистая сила, тот самый сатана, о котором читал нам в церкви священник, что искушает людей. Они, брат, и море заговаривают. Вдруг из бурн‹ого› сделается тихо, как ребенок, а захотят – начнет выть, как волк. Наши всадники давно бы совладали с ними…

      ‹Вульфинг›. Народ опять затеснился. Да и сами таны махают шапками. Посмотрим, верно, король наконец едет.

      Голос в народе. Ну, теперь корабль, так корабль!

      Туркил. Опять пошла теснота!

      Голо‹с›а.