Студенты. Инженеры. Николай Гарин-Михайловский

же, – ответил Корнев, отрываясь от своего обычного занятия – грызения ногтей – и стуча кулаком в стену.

      На стук вошла громадного роста краснощекая, в неимоверно больших и тяжелых ботинках, простая деревенская баба, нанятая хозяйкой для исполнения обязанностей горничной.

      Став как-то боком в дверях и слегка прикрывая лицо передником, Аннушка смотрела так, как будто не сомневалась, что оба вдруг вскочат и, бросившись к ней, начнут ее щекотать.

      – Ну? – спросила она, и живот ее вздрогнул.

      – Произведение природы, – заметил Корнев и, сосредоточенно постучав пальцем о стену, сказал: – Во!.. Подойдите сюда ближе, мое сокровище…

      Горничная нерешительно подвинулась.

      – Аннушка, я должен вам сказать, к величайшему моему прискорбию, что вы… Подойдите сюда ближе и не бойтесь: вас никто не тронет.

      Аннушка медленно подходила и весело в упор все смотрела на Корнева.

      – Что смеетесь?

      – Вы неисправимы, милая Аннушка, – сказал Корнев, – вот вам деньги: купите два фунта хлеба и фунт колбасы… самовар поставьте… поняли?

      Аннушка взяла деньги и, успокоенная, направилась к двери.

      В дверях она остановилась и, весело покосившись на молодых людей, взвизгнув: «Ишь жеребцы стоялые!» – скрылась при новом взрыве смеха.

      Аннушка и в продолжение остального вечера не переставала забавлять приятелей своими выходками. В одно из своих появлений, в ответ на новый смех, она подперлась рукой и со вздохом сказала:

      – Ну, что ж? я женщина молодая, известно… Что и не погуторить? Муж у меня плохой: хворый да недужный.

      И вдруг, перейдя опять в веселый, лукавый тон, она кончила:

      – Ишь жеребцы… пра-а…

      – Если хочешь, она в своей колоссальности и недурна собой, – сказал Карташев, когда она ушла.

      – Ну, – пренебрежительно махнул рукой Корнев.

      – Ее бы на арку Большой Морской.

      – Вот именно… Что ж, ты так-таки ни с кем и не познакомился в университете?

      – Решительно ни с кем, – ответил Карташев.

      – А я здесь уже кое с кем свел знакомство.

      – Ну?

      – Да кто их знает… всё, конечно, наш брат… топчутся они на том же, на чем и мы когда-то…

      – Неужели ничего нового?

      – Кажется, желание на стену лезть.

      – Но ведь это же бессмысленно.

      – То есть как тебе сказать…

      – Вася, да, ей-богу же, это мальчишество. Прямо смешно… Здесь особенно, в Петербурге, так ясно… Что ж это? Только шутов разыгрывать из себя…

      Корнев грыз молча ногти…

      – Да, конечно, – нехотя проговорил он. – А все-таки интересная компания, их стоит посмотреть… Оставайся ночевать… Пойдем завтра в нашу кухмистерскую.

      – С удовольствием.

      – Смутишь ты их разве своим костюмом…

      – Что ж такое костюм? Я и перчатки надену.

      – Только ты все-таки будь осторожен, а то ведь у них язычок тоже хорошо действует.

      – А мне что?

      – Сконфузят.

      – Ну…

      – Есть и барышни…

      – Конечно, –