Пять пьес. Александр Амфитеатров

Крез поклялся, что возьмет ее, во что бы то не стало…

      Синев. Откуда вы знаете?

      Сердецкий. Предположил по шаблону, всегда так бывает.

      Синев. Да… И начал орудовать. Да ведь как! Супруг упрямой красавицы до тех пор отлично шел по служб, а теперь вдруг, ни с того ни с сего, запутался в каких-то упущениях, попал под суд и вылетел в отставку с запачканным формуляром. В обществе пошли гадкие слухи о поведении молодой женщины. Репутация несчастной была разбита, семейная жизнь её превратилась в ад. Знакомые от неё отвернулись, муж вколачивал жену в гроб ревностью, родные дети презирали ее, как развратную женщину…

      Людмила Александровна. Ах!

      Синев. А? что? вам опять нехорошо, кузина?

      Людмила Александровна. Не обращайте на меня внимания: так… приступ мигрени…

      Олимпиада Алексеевна. Ну, а конец-то, конец твоего романа?

      Синев. В один прекрасный вечер…

      Сердецкий. После ужасной семейной сцены…

      Синев. Вы, Аркадий Николаевич, невозможны с вашею прозорливостью. Ну-да, после ужасной семейной сцены, горемычная барынька ушла, в чем была, из дома и постучалась таки…

      Сердецкий. К Крезу.

      Ревизанов. Что и требовалось доказать.

      Верховский. Вот видите, Андрей Яковлевич.

      Ревизанов. Виноват. Позвольте, господа. Чего вы от меня хотите? Что-бы я не осудил этот поступок? Осуждаю. Но ведь я не утверждал, что люди страсти хорошие люди. Я только говорил, что это люди, которые хотят быть счастливыми, умеют брать свое счастье с боя и ради него на все готовы…

      Людмила Александровна. На все?!

      Ревизанов. Я раньше слыхал вашу историю, Петр Дмитриевич, и хорошо знаю её героя.

      Синев (в сторону). Медный лоб!

      Ревизанов. Это, действительно, упрямый и страстный человек.

      Людмила Александровна (не глядя на него, издали). А… а совесть? упрекает его когда-нибудь?

      Ревизанов (окидывает ее внимательным взором… после краткого молчания, решительно). Не думаю.

      Людмила Александровна, с тихим содроганием, поникает головою.

      Олимпиада Алексеевна. Скучная твоя история, Петя. Я думала, он ее убьет или она его.

      Синев. Да вы же покойников боитесь?

      Олимпиада Алексеевна. Я только утопленников, если в воде долго пробыли, а, если с револьвером, ничего… даже интересно.

      Синев. Жест красив?

      Олимпиада Алексеевна. Вот именно.

      Ратисов. Господа, отвлеченности вещь хорошая, только, знаете ли, винта они все-таки не заменят.

      Синев. Демосфен глаголет вашими устами, дядюшка.

      Ратисов. У меня в кабинета уже приготовлен столик.

      Верховский. Так что же мы теряем золотое время?

      Олимпиада Алексеевна (Ревизанову). Как? разве вы играете?

      Ревизанов. С особенным удовольствием.

      Митя. Опять она к нему!

      Синев (напевает Мите). Поймет ли кто души моей волненье?

      Олимпиада