Соглядатай. Ларс Кеплер

папки некрашеного картона он достал и выложил перед Йоной анализ проб из Государственной криминалистической лаборатории, старый бланк дактилоскопирования, анализ отпечатков пальцев и увеличенные копии фотографий из телефона Саги.

      Йона сел и посмотрел на банку. Через пару секунд взял ее в руки, повернул к свету, рассмотрел поближе и кивнул.

      – У меня здесь все материалы собраны, я предполагал, что ты придешь, – сказал Нолен. – Как я и говорил по телефону, все сходится. Старик, который нашел тело, отстриг палец, это видно по углу среза… и отстрижен палец был спустя долгое время после смерти, о чем тот старик и сообщил Саге.

      Йона внимательно прочитал анализ-подтверждение из лаборатории. Лаборатория сделала ДНК-профиль, основываясь на тридцати коротких тандемных повторах. Стопроцентное совпадение подтверждалось еще и анализом отпечатка пальца.

      А идентичных отпечатков пальцев не бывает даже у однояйцевых близнецов.

      Йона положил перед собой фотографии изуродованного торса и стал тщательно изучать фиолетовые входные отверстия от пуль.

      Он откинулся и закрыл глаза, чувствуя жжение под веками.

      Все сходится.

      Угол вхождения пуль – тот самый, о котором говорила ему Сага. Размеры тела, конституция, руки, ДНК и отпечатки пальцев.

      – Это он, – тихо сказал Нолен.

      – Да, – прошептал Йона.

      – Что теперь будешь делать? – спросил Нолен.

      – Ничего.

      – Тебя признали погибшим. Был свидетель твоего самоубийства, один бездомный, который…

      – Да, да, – перебил Йона, – я разберусь.

      – Твою квартиру продали, имущество описали. Выручили почти семь миллионов, деньги передали в Государственный наследственный фонд.

      – Так, – коротко сказал Йона.

      – Как Люми приняла все?

      Йона перевел взгляд на окно и стал рассматривать косой свет и грязные разводы на стекле.

      – Люми? Она уехала в Париж, – ответил он.

      – Я имел в виду – как она восприняла твое возвращение после стольких лет, тоску по матери и…

      Йона уже не слушал Нолена; перед ним широко распахнулись картины памяти. Больше года назад он втайне от всех отправился в Финляндию. Ему вспомнился тот день, когда он приехал в Хельсинки в мрачную клинику радиотерапии онкологических заболеваний и забрал Сууму. Она тогда еще могла ходить с роллатором. Он в точности помнил, как солнечный свет падал в холл больницы, бликовал на полу, на стеклах, на светлой деревянной обшивке стен и рядах кресел-каталок.

      Они медленно прошли мимо пустого гардероба, мимо автоматов с конфетами и очутились на свежем зимнем воздухе.

      У Нолена звякнул телефон; патологоанатом поправил очки на длинном носу и прочитал сообщение.

      – Марго приехала. Пойду отопру. – И направился к двери.

      Суума захотела получать паллиативное лечение в квартире на Элисабетсгатан, однако Йона отвез ее и Люми в дом ее матери в Наттавааре, и они провели вместе счастливые полгода. После нескольких лет цитотоксинов,