Соглядатай. Ларс Кеплер

Сага помнила, как напряглась, глядя на окно дома, в котором мог бы оказаться стрелок с ракетной винтовкой, но в следующую секунду машина президента миновала опасное окно, ничего не случилось.

      Отделение судебной медицины было закрыто, свет в здании красного кирпича вроде бы погашен, но белый «Ягуар» с помятым передним крылом стоял на дорожке прямо у входа.

      Достав из бардачка стеклянную банку, Сага вышла из машины. Пахло свежепостриженной травой, воздух был теплым. На ходу Сага слушала, как постукивает в кобуре на левом боку «Глок-21» и булькает содержимое банки.

      Чтобы обойти машину Нолена, Саге пришлось шагнуть на клумбу. Колючки шиповника с шорохом отцеплялись от ее камуфляжных штанов. Качнулись ветки, и осыпалось, кружась, несколько розовых лепестков.

      Под входную дверь, чтобы не дать замку защелкнуться, была подсунута свернутая в трубку брошюра.

      Сага бывала здесь много раз и знала, куда идти. Когда она шла по коридору к вращающейся двери, под ногами на плохо убранном полу похрустывал гравий.

      Взглянув на банку, на мутную жидкость с кружащимися в ней частицами, Сага улыбнулась.

      Воспоминание ожило в теле, и свободной рукой она бессознательно коснулась шрама на лице – памятный знак, глубокий разрез, рассекавший бровь.

      Иногда Сага думала, что он разглядел в ней что-то особенное и потому пощадил, а иногда – что он просто подумал, что смерть – это слишком легко, и ему хотелось вынудить ее, Сагу, жить с ложью, в которую он заставил ее поверить, в аду, который он сотворил для нее.

      Она так и не узнает, в каком аду.

      Одно она знает наверняка: он решил не убивать ее, а она приняла решение убить его.

      Идя по пустому коридору отделения судебной медицины, Сага вспоминала темноту, тот глубокий снег.

      – Я попала, – прошептала она самой себе. Облизала губы, снова увидела, как стреляет, как попадает ему в шею, в руку и в грудь. – Три пули в грудь…

      Сага тогда вставила новый магазин и выстрелила еще раз, уже когда он упал в ручей, высоко подняла факел и видела, как вокруг убитого ширится облачко крови. Она бежала по берегу, стреляла в темную массу и продолжала стрелять, хотя тело уже унесло течением.

      Я знаю, что убила его, подумала она.

      Но тела тогда так и не нашли. Полиция спускала под лед водолаза, обследовала берег с собаками-ищейками.

      Возле кабинета Нолена красовалась опрятная металлическая табличка: «Нильс Олен, профессор судебной медицины».

      Дверь была открыта; тощий судебный медик сидел за прибранным письменным столом и читал газету, в латексных перчатках. Под халатом у Нолена – таково было его прозвище – была надета белая тенниска; очки-«пилоты» блеснули, когда он поднял глаза.

      – Ты устала, Сага, – приветливо сказал он.

      – Немного.

      – И конечно, красива.

      – Нет.

      Нолен отложил газету и стянул перчатки. Сага вопросительно посмотрела на него.

      – Это чтобы на пальцах не осталось типографской краски, – объяснил он, словно читать