По следам Листригонов. Сергей Крупняков

Аркаши не было ни злости, ни обиды. А только та, ещё студенческая, дружеская интонация. Ещё того, далёкого братства.

      Я остановился.

      – Ну что ещё?

      Аркаша подошёл, молча, снял с плеча рюкзак, отнёс в гараж. Вскоре он вернулся, неся в руках уже пустой.

      – Ну, бывай, – сказал он тихо.

      – Да ладно, – ответил я в тон. И уже без обиды пошёл по тропе.

      – Слышь, Барончик, – (он вспомнил мою студенческую кликуху)

      – Ну что ещё… – Я, не оборачиваясь, остановился. И чёткая фраза впечаталась вслух:

      – А ты и тут оказался сильнее…

      Не оборачиваясь, я быстро пошёл по тропе. Туда, где мелькала маленькая фигурка сына. Он шёл по тропе так быстро, что догнать его оказалось не так уж легко.

      – Вот, – я протянул сыну сто гривен.

      – Откуда это? – Сын, из подлобья, взглянул мне прямо в глаза.

      – Аркаша дал за хлебы…

      Сын взял в руки деньги.

      Мы стояли на запорошенной снегом тропе. А снегопад, задуваемый ветром, больно колол щёки. Был вечер. И влажный холод пробирал до самого донышка.

      – Пошли, – сказал сын.

      – Пошли, – ответил я.

      Мы шли по тропе вдоль трассы. Машины с шумом проносились мимо. И уже почти ничего не было видно, кроме белого, с ветром косого снега, света и ветра от проезжающих мимо машин.

      Неожиданно Саня бросил деньги в снег, и, не сказав ни слова, пошёл дальше.

      – Ты, что, сын? – Я поднял деньги, – ты что?

      – Что, что? – Слёз на глазах, как и не бывало. – Не понятно?

      – Да, оно, конечно, понятно, да умно ли? – Я хотел, было, обнять, приласкать сына. Но он мягко отстранился.

      – Знаешь, что?

      – Ну, что?

      – А вот, что, – он побежал по тропе к тому месту, где бросил деньги.

      – Да вот же они, – я протянул сыну сотку.

      Саня взял её, немного подумал.

      – Пошли…

      – Ну, что ты ещё придумал?

      – Пошли. Сегодня я начальник, так?

      – Вроде, ты…

      – Тогда пошли.

      И он быстро пошёл вперёд. У ближайшего магазина он остановился.

      – Я начальник?

      – Ну, ты, ты!

      Он, ни слова больше не говоря, забежал в магазин. Вскоре он вышел, держа в руке разменянную сотку.

      – Пошли. – Только и сказал он, и быстро, почти побежал по тропе к гаражам.

      Но дверь в гараже Аркаши оказалась заперта.

      – Ну, ничего. – Саня отсчитал девять рублей и пятьдесят копеек. А остальные деньги просунул в щель гаражной двери.

      …Мы шли и молчали. И не о чем было говорить. И так всё было понятно. И радостно было на душе за сына. А снежинки всё падали и падали на мартовскую землю. Большинство из них таяли на уже слегка прогретой мартовской земле. И ясно было, что, сколько снега бы не навалило, всё равно, земля уже почуяла запах весны и тепло солнца. И заморозить её, и сковать льдом надолго, уже просто невозможно.

      – Сын, – тихо спросил я, – А полтинник-то за что набросил? Хлебы-то по полтора рубля…

      – За доставку, – усмехнулся Саня. Хотя, конечно, и за качество