Новые работы 2003—2006. Мариэтта Чудакова

в поединке таком» («Бессмертье»)[149] – этому обороту суждено будет послужить мрачно-лирическому «Прощай. Расстаемся. Пощады не жди!».[150]

      Суровый вопрос к читателю: «Скажи: / Какой ты след оставишь?» (Л. Мартынов. След; написано в 1945, опубликовано в 1955[151]) – волновал многих современников, но не так, как затрагивает поэзия, а так, как берут порою за живое афоризмы и максимы, да еще в той общественной среде, которая давно не видывала отечественных мудрецов в публичных, а не приватных высказываниях.

      Новая стиховая риторика и рационалистическая дидактика расшатывала самый остов непоэзии, окостеневший в послевоенное семилетие. Новизна же ее была в личном, не коллективном происхождении, в том, что она укрупняла фигуру автора-поэта, высказывающегося если еще не о себе, то уже от себя.

      Непременной частью этой литературной оттепели, предваряющей глубинные перемены, было ностальгическое или патетическое воспоминание о 1920-х годах как отличных от последующих своей одухотворенностью:

      … Да,

      Он назад не возвратится —

      Вчерашний день,

      Но и в ничто не превратится

      Вчерашний день,

      Чтоб никогда мы не забыли,

      Каким огнем

      Горели дни, когда мы жили

      Грядущим днем.

Л. Мартынов. «О, годовщины…» (написано и опубликовано в 1955)[152]

      Время мое величавое,

      время мое молодое,

      павшее светом и славою

      в обе мои ладони.

Н. Асеев. «Семидесятое лето», 1959[153]

      Заключительная строфа стихотворения Мартынова 1922 года «Между домами старыми…», напечатанного в 1957 году – о бронемашине, которую ведет «славный шофер – Революция»:

      Руки у ней в бензине,

      Пальцы у ней в керосине,

      А глаза у ней синие-синие,

      Синие, как у России[154] —

      уже ведет нас к строкам Булата Окуджавы – того же года:

      Но привычно пальцы тонкие

      прикоснулись к кобуре.

      …

      в синей маечке-футболочке

      комсомолочка идет.

«Песенка о комсомольской богине», 1957[155]

      Еще в большей степени близки к этой песне Окуджавы, опубликованной только в 1966-м,[156] но распевавшейся с его голоса уже, во всяком случае, в 1959-м, стихи Мартынова, опубликованные в 1958 году:

      Нежная девушка новой веры —

      Грубый румянец на впадинах щек,

      А по карманам у ней револьверы,

      А на папахе алый значок.

      Может быть, взять и гранату на случай?

      Памятны будут на тысячи лет

      Мех полушубка горячий, колючий

      И циклопический девичий след.

«Позднею ночью город пустынный…», 1922[157]

      Помимо

149

Там же. С. 34.

150

«Глаза, словно неба осеннего свод…» // Окуджава Б. Чаепитие на Арбате. С. 19.

151

Мартынов Л. Указ. изд. С. 131.

152

Там же. С. 349–350.

153

Асеев Н. Собр. соч. В 5 т. Т. 4. М.: Худ. лит., 1964. С. 179.

154

Мартынов Л. Там же. С. 16.

155

Окуджава Б. Чаепитие на Арбате. С. 53.

156

Сельская молодежь. 1966. № 1. С. 32–33.

157

Мартынов Л. Указ. изд. С. 14.