пыль и известка. Двое рабочих только что разобрали одну из полок шкафа, и тут я увидел… Джентльмены, в этот миг меня бросило в дрожь. Я похолодел. Она лежала в углу полки, между двух досок. Тонкие листы бумаги, пожелтевшие от сырости, сложенные вдвое в длину. Словно откровение! Еще когда я открыл калитку, ведущую во двор, и увидел рабочих, ремонтирующих дом, я подумал: «А вдруг я найду там…» Что ж, сознаюсь вам, я сломя голову бросился к шкафу. «Что за черт?!» – ругнулся один из рабочих, чуть не уронив полку. Одного взгляда на те листы бумаги было достаточно, я узнал почерк По. Вам, полагаю, известно, что По подчеркивал названия своих рассказов характерной изогнутой линией, к тому же его подпись ни с чем не спутаешь. Но мне нужно было действовать очень осторожно. Я не знал, кому принадлежит этот дом. Вдруг владельцу известна истинная ценность этой рукописи? Нельзя было предложить рабочим слишком крупную сумму за то, чтобы они позволили мне оставить себе эти записи, ведь так я мог бы вызвать у них подозрения или они догадались бы, что стоит просить больше… – Сэр Уильям натянуто улыбнулся. – Я объяснил им, что эти записи представляют сентиментальную ценность для человека, который жил здесь раньше. И я сказал: «Послушайте, я дам вам десять долларов за эти бумаги». Но даже это не вызвало у них доверия. Полагаю, они решили, что я нашел какое-то сокровище, или хотя бы карту сокровищ, или что-то в этом роде. Призраку По это понравилось бы. – И вновь он хихикнул. – Но они просмотрели бумаги и подумали, что это всего лишь «какие-то писульки, глупости, да и только, еще и слова какие-то мудреные». – Старик победоносно вскинул руку. – Я дрожал от страха, представляя себе, что они порвут листы. Те были свернуты весьма неаккуратно и могли бы развалиться, пролежав столько лет в сырости. Наконец мы с рабочими сошлись на двадцати долларах, и я забрал рукопись. Как вам, возможно, известно, ведущие специалисты по произведениям Эдгара По – это профессор Герви Аллен из Нью-Йорка и доктор Робертсон из Балтимора. Я был знаком с Робертсоном лично и потому отнес свою находку ему. Вначале я взял с него слово, что он ни при каких обстоятельствах никому не расскажет о том, что я ему покажу.
Рэмпол перевел взгляд на старшего инспектора. Слушая эту преисполненную пафоса тираду, Хэдли не то чтобы заскучал, но в нем нарастало раздражение. Между его бровей пролегла глубокая морщина.
– Но зачем хранить это в тайне? – вмешался он. – Если бы возникли какие-то проблемы с вашими правами на эту рукопись, вы были первым, кто ею заинтересовался, а значит, могли бы просто купить ее. И, по вашим же словам, вы совершили невероятное открытие. Почему же не объявить об этом и не снискать причитающиеся вам почести?
Сэр Уильям удивленно взглянул на него, качая головой.
– Вы не понимаете, – протянул он, – а я не могу вам объяснить. Я не хотел хлопот. Я хотел заполучить это потрясающее произведение. Оно стало бы нашей с По тайной. Моей тайной! Тайной, которую я открою только тому, кому захочу. Моей, понимаете? Словно По сам рассказал ее мне.
Сухопарое
