Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

напротив, «говорить так <…> значило бы не признавать своеобразной природы длительности, а также по существу своему активного… даже насильственного характера метафизической интуиции»[606]. Приведенный тезис служит лучшим опровержением сомнению, «не будет ли философия состоять в том, чтобы только созерцать жизнь, „как сонный пастух созерцает текущую воду“», и «не придется ли философу замкнуться в исключительном созерцании самого себя»[607].

      Именно качественные понятия-образы, возникшие в процессе такого активного созерцания реальности, в противоположность практически ориентированным привычным понятиям, помогают проникнуть «во внутреннюю природу вещей»[608]. И в данном случае мы идем от реальности, от постижения ее сущности к репрезентации постигнутого в новых понятиях-образах, «а не от понятий креальности»[609], как обычно. Ясно, что это преодоление привычного алгоритма не может быть легким. Само возникновение, смысловое обогащение и рост образов-понятий происходит постепенно и требует включения всех душевных сил. «…Если метафизика возможна, то она может быть только тяжелым, даже мучительным, усилием, направленным к тому, чтобы пойти против естественного склона работы мысли, чтобы сразу[610] войти, путем некоторого интеллектуального[611] расширения, в ту вещь, которую изучают, словом, чтобы идти от реальности к понятиям…»[612], – этот вывод Бергсона суров, но неизбежен. Необходимостью приложить усилие новые образы-понятия также отличаются от готовых понятий.

      Означенное усилие необходимо еще и для того, чтобы интуиция, рождающая образы-понятия, могла бы осветить саму себя и достичь посредством такого освещения особого качества ясности, непохожей на кажущуюся ясность готовых понятий, которыми услужливо снабжает нас интеллект. Бергсон различает два рода ясности.

      Один род ясности присущ понятиям как устоявшимся «ячейкам», которыми оперирует интеллект[613]. «Современная наука ни едина, ни проста, – замечает философ. – Я согласен, что она покоится на идеях, которые в конце концов кажутся ясными: но они осветились постепенно через употребление, которое из них сделали: главной частью своего блеска они обязаны тому свету, который они получают путем отражения от фактов и от вызванных ими самими применений, так как ясность понятия есть в сущности только некогда приобретенная уверенность, что можно с пользою употреблять его»[614].

      Однако, по замечанию Джеймса, понятия «…в более глубоком смысле, в смысле даваемого прозрения,… не имеют никакой теоретической ценности, ибо они совершенно не вводят нас в связь с внутренней жизнью потока и с теми причинами, от которых зависит его направление»[615]. Итак, ясность понятия – это не ясность смыслов, сосредоточенных в нем, а ясность действия над ним или с помощью него. Несомненно, такая ясность не затрагивает сущности мышления в целом, поскольку касается

606

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 29.

607

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 29.

608

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 29.

609

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 29.

610

«<…> Если бы интуиция могла существовать более нескольких мгновений, она обеспечила бы не только согласие философа с его собственной мыслью, но и взаимное согласие всех философов. Такая, какая она есть, ускользающая и неполная, интуиция в каждой системе является тем, что лучше самой системы и что ее переживает» (Бергсон А. Творческая эволюция. С. 236; См. также: Там же. С. 235, 260; Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103; Бергсон А. Введение в метафизику. С. 38). Но, впрочем, здесь есть некоторое противоречие. Если мы действительно вживаемся в предмет посредством интуиции, то мы должны включить в этот процесс все наше существо, вместе со свойственным ему прошлым, а значит, и длительность, имманентную нашему сознанию. Но при условии мгновенности интуиции как можем мы актуализовать нашу длительность, интегрировать ее в процесс познания? Разве созерцание может быть мгновенным?

611

В данном случае интеллект синонимичен мышлению в целом.

612

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 29. Здесь же находим еще более категоричное заявление: «Или не существует никакой философии, и всякое познание вещей есть познание практическое, направленное к тому, чтобы извлечь из этих вещей пользу, или философия состоит в том, чтобы перемещаться в самый предмет усилием интуиции» (Там же. С. 23). См. также: Там же, с. 10, 11, 31, 36, 42 (об усилии и напряжении); Бергсон А. Творческая эволюция. С. 235 (о насильственном характере интуиции).

613

«…Интеллект, даже когда он и не имеет дела с неорганизованной материей, следует усвоенным привычкам: он прилагает те же формы, которые присущи неорганизованной материи. <…> Именно это он и выражает, говоря, что только таким путем он достигает отчетливости и ясности. Таким образом, чтобы мыслить самого себя ясно и отчетливо, интеллект должен видеть себя в форме прерывности» (Бергсон А. Творческая эволюция. С. 171).

614

Бергсон А. Введение в метафизику. С. 44–45; курсив мой. – Е. Р.

615

Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 141.