Невидимые. Банды старой России. Юлия Михалева

речи агент не подготовил, и потому развел руками.

      – Как, все? Ну что ж. Сегодня же отправляйся в тот театр и все вызнай. Понял?

      Макар растерялся.

      – Прямо так и пойти? Да кто же мне что скажет? А нельзя ли просто взять – и всех сразу задержать?

      – Да ты в своем уме? С бухты-барахты? Когда все вызнаешь, укажешь на виновных и на их схрон – тогда и придем.

      Надежды продолжали рушиться.

      – Мне нужны деньги, господин Червинский! – не своим голосом – жалобным и плаксивым – взмолился Макар. И внезапно нашелся: – Я не могу туда явиться вот так! Меня погонят!

      Сыщик потер нос, раздумывая.

      – Ну, на сей раз ты, пожалуй, прав. Выглядишь и в самом деле негодно. На вот, на новую одежу, – он достал прямо из кармана «красненькую» и положил на стол.

      Макар аж сглотнул. А он-то уж подумал, что удача отвернулась окончательно. Теперь бы раздобыть еще четыре рубля – и, быть может, домовладелец, получив плату за месяц, согласится погодить еще немного.

      Заметив радость Макара, Червинский усмехнулся. Поди ж ты, мелкий жулик – а туда же: будущей обнове радуется, как дитя.

      Все-таки было не слишком правильно совсем не делиться с ним теми деньгами, что выделялись на агентов.

      – Ну ладно, Свист. Справь костюм – и вечером в театр. К среде жду тебя с новостями.

      Сжав дрожащей большой рукой купюру, Макар кивнул.

      Театр – проблема. Там и впрямь придется поотираться, чтобы узнать хотя бы имена. На кого-то же надо указать. Но это будет потом.

      Сейчас же он поспешит домой.

      Не обманул сестру, ой, не обманул! Сердцем чуял, что день окажется удачным.

      4

      – «До сей поры не имеется ни одного подозреваемого. Полицейские признали, что преступники оказались слишком хитры, и, если они не оставят следов и впредь, то отыскать их не представляется возможным», – медленно, с чувством прочитал насмешливый сыщик с торчащими вверх волосами и пушистыми бакенбардами.

      Двое недавно вошедших городовых активно кивали после каждого предложения. Входя, они собирались что-то сказать – но, вероятно, сообщение терпело отсрочку, раз уж ему предпочли прослушивание субботних новостей.

      Окончательно взмокший за часы ожидания в участке, Бирюлев чувствовал себя жалко. И без того унизительная роль просителя усугублялась особым отношением, которое здесь торопился выказать каждый, едва слышал фамилию репортера. Псевдоним не спасал – полицейские точно знали, кто за ним кроется.

      – Ну-с, господин Бирюлев, вы и сами ответили на свой вопрос, – дочитав до конца, сыщик вернул на стол засаленную газету с кричащим заголовком. «Невидимые убийцы: полиция признала бессилие». Это все вина бестактного Титоренко – не удосужился придать заметке менее воинственный вид.

      Бирюлев сглотнул и промолчал. Нервы ощутимо сдавали, и он весьма сомневался, что, заговорив, сможет держаться достойно.

      – Как же мы сможем помочь, если, как вы сами заметили, мы бессильны? – глумился сыщик. – У нас не хватает