Касторка. Геннадий Ерофеев

Хомо сапиенсами матушке Земле.

      В подтверждение этого банального вывода Ольгерта основательно затолкали в толпе, а одна дородная матрона впопыхах заехала своим жёстким локтем под его бочковатые ребра с такой неожиданной силой, что парень рефлекторно едва не нанёс ей сокрушительный ответный удар в мясистую переносицу, осёдланную непроницаемыми даже для нейтрино тёмными очками, напрочь отгораживающими дамочку от поганой действительности. Ольгерту вдруг подумалось, что лучшего места для убийства исподтишка (его давняя институтская подружка писала: «из-под тишка»), чем вот этот мостик с его суматохой, сутолокой и толчеёй, невозможно вообразить.

      НИИХЕРАД располагался в большом угловом доме неподалёку от печально знаменитой Плешки – неплохое прикрытие для наглухо закрытой научной конторы. Здание аж в целых четыре этажа. Грязно-жёлтого цвета стены. Никаких следов доски или хотя бы скромной таблички с названием. К входным дверям вёл короткий лестничный марш, снабжённый сплошными бетонными перилами. Наша Вселенная, которую якобы здесь изучают, вроде бы расширяется и непрерывно эволюционирует, а этот странный институт, похоже, намертво застрял в позапрошлом веке.

      В сумрачном тихом вестибюле пространство напротив дверей занимали стойки, стенды и щиты с непонятными штатским «мешкам» диаграммами, графиками и таблицами.

      Диаграмма Герцшпрунга-Рессела.

      Троянские группы планетоидов.

      Упрощённая инфляционная модель расширяющейся Вселенной.

      Принципиальная схема маятника Этвеша.

      Простой и надёжный мнемонический способ запоминания спектральных классов звезд O, B, F, G, K, M:

      1. O, Be A Fine Girl, Kiss Me! (О, будь славной девочкой, поцелуй меня!)

      2. Один Бритый Англичанин Финики Жевал Как Морковь.

      3. О, Борис Александрович, Физики Ждут Конца Мучений!

      Обойдя стенды справа или слева, можно было попасть на лестницу, ведущую на верхние этажи. Запах в вестибюле стоял, как в слесарной мастерской, где притирают детали с керосином и абразивной пастой. Вполне возможно, благоухание исходило от таблиц и диаграмм. Странный институт.

      Обогнув стол-шлагбаум, Ольгерт подошёл к окошку, за которым притягательно маячила ведающая пропусками роскошная блондинка. При взгляде на такую диву наверняка свихнулся бы не только Герцшпрунг, но и Рессел, а троянские группы планетоидов непременно сошли бы с накатанных орбит.

      – O, be a fine girl, kiss me! – проблеял записной фигляр Васильев, просовывая в окошко лохматую головушку. – Мне нужен пропуск в вашу таинственную контору.

      Оторвавшаяся от созерцания ногтей девица окинула придурка оценивающе-раздевающим взглядом.

      – Вы не очень похожи на бритого англичанина, склонного к меланхоличному жеванию фиников.

      – Согласен, – сказал Ольгерт, предъявляя «сурьёзный тугамент». – Но если согласитесь пообедать со мной, я постригусь и побреюсь. А пока я вместе с вашим Борисом Александровичем ожидаю окончания